Книга Рыбари и Виноградари, страница 99 – Михаил Харит

— Я совсем потеряла стыд, — призналась она как-то Вадиму.

Они купались в тёплой лагуне, где почти никогда не было волн. Те хулиганили за скалами, бесновались за грядой рифов и обросших мидиями камней. Там бурлила серебристо-жёлтая пена. Здесь же вода становилась тихой, ласкающей и чуть заметно покачивалась, позволяя разглядеть дно сквозь свою прозрачную массу. На песке лежала огромная лиловая, с розовыми прожилками, морская звезда. Бирюзовая рыбка подплыла к ней, ткнулась носом и стремительно рванулась наутёк, поражаясь своей храбрости. Кое-где колыхались, будто змеи, длинные плети бурых водорослей. Они были давно оторваны от родных мест и заброшены сюда приливом вместе с мелким океанским мусором: кусочками перламутровых раковин и клубками пористых губок.

— Оля, это естественно. Стыд — причина старения людей. Стыдясь, мы даём команду телу умирать. Нам стыдно быть живыми.

— Да ладно. Ты шутишь…

— Адам и Ева могли жить вечно, если бы не съели запретное яблоко. И знаешь, что они приобрели взамен?

— Ну?..

— Стыд. Их сразу выгнали из рая. Но первые люди жили ещё долго, девятьсот лет.

Синяя рыбка вернулась с подмогой — ватагой оранжевых красавиц с вуалевыми хвостиками, похожими на юбочки. Обнаглевшая компания принялась дразнить невозмутимую звезду.

От переизбытка энергии Ольге хотелось смеяться, прыгать и брызгаться водой. Или взять этого крутого лысого мужика и свернуть в бараний рог. Хотя, наверное, этого делать не стоило.

Словно поняв её состояние, Вадим спросил:

— Ты слушать можешь? Или просто побегаем по пляжу наперегонки?

— Могу. Я включу свой разум на полную мощность и попытаюсь понять, что ты говоришь. Выйдем, хочу обсохнуть, а то уже растут жабры.

Улеглись на тёплый песок. Крохотные прозрачные крабы деловито сновали между своими норками.

— Так ты говорил, что когда-то люди жили очень долго?

— Да. Потому что стыдились мало. Считали себя любимыми творениями Господа. Тогда с небес разъяснили, что самооценка завышена. Ай-яй-яй! Засмущались и стали жить меньше, хотя и всё равно много. Лет шестьсот. Тогда сверху пошли с туза. Было объявлено, что велико развращение человеков. И стыдиться надо больше. Поэтому было придумано множество законов. Только в Библии шестьсот тринадцать заповедей, плюс у каждого народа сотни уголовных законов и тысячи моральных правил. Огромное количество которых невозможно выполнить. Не может двуполое существо, исполняя заповедь, плодиться и размножаться, при этом не прелюбодействовать даже в мыслях.

— Ох, трудно, — согласилась Ольга.

— В туманное Средневековье, когда всем, под угрозой костра, было приказано стыдиться своих всеобъемлющих грехов, не многие доживали до сорока лет. Принято считать, что резкое увеличение продолжительности жизни в двадцатом веке связано с достижениями медицины. Но именно в это время произошла сексуальная революция.

Ольге нравились умные мужчины. И сильные. И красивые. Неужели он прав, и если совсем забыть про стыд, можно вновь стать бессмертной? Она поймала крабика, накрыв ладонью.

— Оль. Ты слушаешь? Во Франции в прошлом веке провели педагогический эксперимент: запрещено было стыдить и ругать детей, только хвалить, всячески повышая их самооценку. В итоге продолжительность жизни нового поколения повысилась почти на двадцать лет.

— Бесстыжие нравы двадцать первого века позволят нам жить вечно?

— Не вечно, но долго, — подтвердил Вадим. — При современных нравах продолжительность жизни вполне может быть сто пятьдесят лет, но учёные доказали, что биологически у нас значительно большие возможности. И библейский возраст в пятьсот-шестьсот лет — совсем не фантастика.

— И что же нам мешает?

— В нас по-прежнему культивируют чувство стыда, каждого убеждают, что он не вполне нормален по отношению к другому.

— Что такое нормальный человек? — спросила Ольга.

— Возможно, это такое же абстрактное понятие, как идеальный газ или идеально твёрдое тело в физике. Понятие существует, но в реальной жизни такого не бывает.

— Я никогда не встречала в своей жизни нормальных людей, — согласилась Ольга. — У всех куча фобий, странностей и сексуальных причуд.

Вадим кивнул.

— Для того и придумали этого нормального человека: хорошего семьянина, честного налогоплательщика, патриота, любящего свою работу и верящего в Бога, чтобы все остальные испытывали стыд за свою ненормальность, извращённость, испорченность. Человек виновен с момента своего рождения. Он слишком громко орал при родах и чуть не отправил на тот свет свою мать. Есть другие, хорошие, дети, которые не ломают игрушек, не плюются едой и не писают на простыню. Но это всегда не ты. Нас приучают к этой мысли всю жизнь.

Ольге нравилась теория, поскольку она ненавидела быть виноватой, предпочитая всегда и во всём быть правой. Она незаметно разглядывала Вадима. Тот говорил эмоциональнее, чем обычно.

— Посмотри, Ольга. Вся реклама построена на чувстве стыда. Какой классный у мужика костюм! Купи такой же, не будь оборванцем. Не позорь маму. Купи яхту, дом и зубную пасту! Видишь, какая красавица, не то что ты. Ну, это понятно, у неё же другой шампунь и дезодорант. Для спецслужб у нас приготовлено чистосердечное признание, декларация о доходах, геолокация и список друзей в «Фейсбуке».

«Яко свинья, в калу валяюсь», — каются православные на божественной литургии. «Ибо грешен я», — заявляют католики на исповеди.

«Лишь Бог свят и без греха», — вздыхают все вместе.

Наверное, на последнем Страшном суде спросит Великий: «Homo Sapiens?»

«Виновен, Ваша Честь», — заученно ответит всяк.

— Вадим. Ты чего так завёлся? Фиг с ним. Я с тобой согласна и совершенно бесстыдна. Скажешь, не буду носить белья даже в Москве.

— Там холодно.

— Тогда давай побегаем наперегонки!

Всё рано или поздно кончается. Заканчивался и отпуск. Вечером накануне отъезда Ольга собирала чемодан и вдруг заметила, что потеряла свою серебряную цепочку с крестиком, которую носила скорее по привычке, снимая только во время секса. Она понимала, что Бога вряд ли интересуют её половые органы, но привыкла поступать так, не пытаясь анализировать, зачем. Вот и сейчас вспомнила, что вчера сняла цепочку на соседнем островке, куда они в очередной раз ездили. Даже помнила, где та лежит — на стволе пальмы, в углублении, похожем на чёрную чашу.

Надо бы завтра с утра заехать с Вадимом на остров, забрать цепочку.

В конце концов, это займет всего десять минут. Хотя, впрочем, можно купить такой же крестик в сувенирном киоске в аэропорту.

Она собралась было пойти в душ, как вдруг почувствовала, что хочет поплыть на остров прямо сейчас. Желание было настолько острым, что если бы начала анализировать, подумала, что чужая воля захватила её тело и мысли. Но нечто, внедрившееся в неё, не дало такой возможности. Управлять своим телом Ольга уже не могла.