Книга Игра на вылет, страница 71 – Лорен Вайсбергер

Чарли и Дэн кивнули. Тодд зашагал с корта.

Прежде чем Чарли почувствовала жалость к себе, Дэн осторожно положил ладонь на ее предплечье. Она замерла. Он когда-либо прикасался к ней раньше? Ощущение было странно интимным.

– Чарли? Я хотел сказать тебе…

– Кого я вижу! – раздался чей-то голос.

Дэн сразу же отдернул руку. К ним подходил Марко – красивый, сильный, высокий и загорелый, и он улыбался Чарли, как приятному сюрпризу. Подойдя, он притянул ее к себе и поцеловал в губы. Дэн, тренер Марко, еще один теннисист и его тренер отвели глаза.

– Как мне повезло! – воскликнул Марко.

– Привет, – застенчиво сказала Чарли.

– Фу, кто-то сильно вспотел, да? – улыбнулся Марко, шутливо отступая от нее на шаг.

– Она только что после двухчасовой тренировки. Чего ты хотел? – Тон Дэна был открыто враждебным.

Наступила тишина. Потом Марко рассмеялся. С холодком.

– Амиго, можно тебя попросить об огромной услуге? Отнесешь мои ракетки на станок для натяжки струн? Их надо отдать туда до часу, а я теперь не выйду с корта до двух. Хорошо?

Он кинул свою теннисную сумку Дэну, снова поцеловал Чарли и побежал к задней линии. Остальные последовали за ним.

Покраснев, Дэн закинул на каждое плечо по сумке – свою и Марко.

– Прости, – сказала Чарли, быстро шагая за ним. – Он повел себя грубо.

– Ничего, – ответил Дэн, хотя по его голосу было слышно, что он задет. – Пойдем, я провожу тебя в спортзал. Мне по пути.

Сама не зная почему – может быть, из-за того, что минуту назад она видела, как с Дэном плохо обошлись, – но пройдя пару шагов в тишине, она вдруг сказала:

– Что ты делаешь сегодня вечером? Не хочешь поехать со мной в «Австрия-Хауз»? У них там сегодня готовит ужин какой-то знаменитый шеф-повар. Когда-нибудь слышал об Андре Александере?

– Серьезно? Он здесь? Сегодня вечером?

– Да, и ужин всего на двадцать с чем-то персон, но я уверена, что они не станут возражать, если я приведу тебя.

Дэн задумался.

– Что, пропустишь автобусный тур по Лондону? Или экскурсию по пабам, где подают лучшую «фиш-энд-чипс»? Или хотел пройтись по местам съемок «Аббатства Даунтон»? Ну, признавайся, я знаю, что у тебя запланировано какое-то культурно-образовательное мероприятие…

Дэн рассмеялся.

– Скажи! – взмолилась она и пальцем ткнула его в бок.

– Я планировал сходить в музей лаун-тенниса. Они сегодня открыты допоздна. Но ужин от Андре Александера манит гораздо сильнее.

– Музей лаун-тенниса? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

Дэн покраснел.

– Знаю, знаю. Это чересчур даже для меня.

Они дошли до входа в тренажерный зал, когда телефон Чарли зазвонил.

– Алло? – ответила она, в очередной раз проклиная неработающий определитель номера.

– Чарли? – донесся голос Марко.

Дэн опустил глаза, но не сделал ни шага, чтобы уйти.

– Да?

– Я на минутку. Вечером мы идем на ужин в «Австрия-Хауз». Там готовит Андре Александер. Говорят, это что-то невероятное.

– Марко, я… – Она не успела ничего ответить, потому что Дэн наклонился и прошептал:

– Иди с ним, Чарли. Серьезно, не переживай. Я вообще-то забыл о кое-каких других своих планах, так что в любом случае не смогу. Увидимся в три часа, ладно?

Чарли смотрела, как он бежал прочь.

– Чарли? – раздраженно окликнул Марко. – Встретимся там в шесть часов. – И отключился.

Когда Чарли открыла глаза на следующее утро, она ощутила душевный подъем, которого не испытывала уже очень давно. Уимблдон. Она гордилась собой, что не пошла вчера на ужин в «Австрия-Хауз», а пораньше отправилась в постель; в результате проспала одиннадцать часов и чувствовала себя великолепно. Сообщению от Марко – он интересовался, почему ее не было, – тоже не удалось ее не потревожить.

Два часа спустя она разгромила Штрассер в двух сетах. Быстро и уверенно. Даже Тодд ее похвалил.

Следующей должна была стать украинка Вероника Кулик. Она перешла в профессионалы совсем недавно и сейчас занимала в мировом рейтинге двадцать четвертое место. Чарли вместе с Вероникой смотрели матч, который предшествовал их собственному, на экране, висящем на стене в раздевалке.

– Не могу поверить, что играю в полуфинале Уимблдона! – сказала Вероника, не скрывая своего волнения.

Ей светлый пучок был так туго закреплен на затылке, что кожа вокруг глаз натянулась, делая ее еще моложе.

– Не волнуйтесь, болельщики здесь прекрасные. Вежливые и сдержанные.

Чарли поддержала разговор из любезности, но она хотела сосредоточиться на собственных предматчевых задачах. Никакого страха. Никаких колебаний. Не думать о скользкой траве.

А потом Вероника вдруг заплакала. Началось с пары слезинок, затем послышались тихие всхлипы, и вскоре Вероника уже рыдала в голос.

Чарли боролась с желанием обнять ее и утешить, а Тодд в голове кричал: «Никакой пощады! Она тебе не подружка! Сосредоточься на собственной гребаной игре!»

И все же Чарли встала и положила руку на плечо девушки.

– Простите, – сказала Вероника. Из-за плача ее акцент сделался заметнее.

– Ничего страшного, – успокаивающим тоном произнесла Чарли, не понимая, почему та плачет. – Перед тем, как я впервые вышла на корт Уимблдона, меня вырвало в раздевалке.

– Вы не понимаете, – прервала Вероника. – Если я не сыграю хорошо, моя семья останется без дома. Моим братьям будет нечего есть.

С экранов послышались аплодисменты. На Центральном корте разворачивался мужской матч, и только что начался тайм-брейк в третьем сете. В зависимости от результатов следующих нескольких очков, до начала их с Вероникой матча оставались либо секунды, либо несколько часов.

Затем Чарли услышала с экранов более громкие аплодисменты, но не позволила себе взглянуть.

– Родители отдали мне все, – продолжала Вероника. – Все небольшие деньги, которые они зарабатывают, все идет мне. Я их единственная надежда.

Чарли не знала, что ответить. Она не удивилась, услышав, что Вероника кормит всю семью. Так часто случалось в некоторых странах мира. Иногда одна теннисистка была опорой целой семьи – или даже целого сообщества. От них ожидали, что они с лихвой вернут каждый доллар и каждую частицу энергии, вложенные в обучение и тренировки. Мало кто из этих девушек попадал в высшую лигу – туда равно трудно добраться, не важно, из богатой ты семьи или из бедной, но тем, кто имел большие финансовые и эмоциональные обременения, было труднее.

В раздевалку вошла женщина в фиолетовом костюме – и удивилась, увидев залитое слезами лицо Вероники.