Книга Шоу обреченных, страница 43 – Павел Агалаков

— Пришлось, — с грустью ответил блогер, — не пропадать же гонорару. А так он кэш отхватит и мне долю отслюнявит.

— Э, Красавина, подойди поближе, — расслабленно-хамовато произнес Голландец, — я твой фейс срисую.

Света вопросительно посмотрела на Гошу.

— Ближе к вебке подгребай, нуб ^[10] фээсбэшный, — ответил блогер и ухмыльнулся.

Света осторожно подошла к столу, за которым вполоборота сидел Гоша, и уставилась в веб-камеру, закрепленную вверху монитора. В комнате повисло молчание, и лишь звук кнопок клавиатуры, доносившийся из динамиков, нарушал тишину.

— Что он делает? — шепотом спросила Красавина у Гоши.

— Тебя пробивает, — злорадно прошипел тот. — Ну как ты шпионка буржуйская, засланная к нам с целью выведать секреты.

— Я тебя предупреждала? — процедила Света. — Тебя твой язык до лесоповала доведет. Так что помалкивай в тряпочку, пока беды на свой хохряк не накликал.

— Да ну?! — удивленно воскликнул голос из колонок. — Подразделение «Н» отдел 4 «А», психология пользователя, бакалавр!

— А? — Пораженная такой осведомленностью невидимого собеседника, Красавина открыла рот и застыла в изумлении.

— Знаешь, кто это, а, Гошан? — спросил Голландец.

— Аналитик из ФСБ, — обескураженно ответил блогер.

— Видимо, здорово она тебя развела, — усмехнулся Голландец, — ей до ФСБ, как андроиду до айфона. Она психолог в сыскном отделе суперсекретного подразделения. — Голландец произнес последние слова с насмешливой пренебрежительностью.

— Ты прикинь, — возмутился Гоша, подпуская язвительные нотки, — эта соска мне лесоповалом грозила.

— Как там Оле-Оле поживает? — продолжал куражиться над заливающейся краской девушкой Голландец. — Не все еще бабло в тотализаторе спустил? Слышь, Гошан, этот чувак торчит от нижегородской «Волги». Он даже по сетке в ФИФА ей играет. Его там раскатывают, как лузера, а он башли на игроков сливает. Лошара.

Голландец и Гоша заржали во все горло. Света почувствовала, как ее переполняет ярость. Бурлящей лавой она поднималась из груди в голову. Краска неловкости ситуации сменилась багрянцем гнева. Не сдержавшись, наотмашь Света влепила Гоше звонкую затрещину и что есть мочи заорала:

— Убита блогер Люляшка. Убийца проломил ей череп и сжег тело, я сюда пришла за помощью в расследовании, а не затем, чтобы слушать ваш конский гогот.

В секунду все стихло. Гоша, потирая ушибленный затылок, повернулся к Свете и, удивленно моргая, спросил:

— Ты это серьезно? Люляшка мертва?

— Мертвее некуда, — огрызнулась Красавина.

— Так это как? — поперхнулся Голландец.

— Очень просто, — продолжила Света, — пробили висок, потом основание черепа и, чтобы скрыть следы, спалили.

— А чего ты раньше об этом не сказала? — спросил Гоша.

— Тайна следствия, — отрывисто произнесла Красавина. — Но раз уж наш хакер все умудрился раскопать, я имею в виду 4 «А», придется мне вам, остолопам, довериться. Хотя, видит бог, я от этого не в восторге.

— Ты не сердись, — успокоил ее Голландец, — говори, что нужно-то. Я ведь Люляшку лично знал, мы вроде как одно время мало-мало мутили. Ну, понимаешь?

Света внутренне радовалась своей победе, вот только то, что пришлось выложить карты на стол, добавляло изрядную ложку дегтя в сравнительно небольшую бочку меда. Еще ее терзала мысль, что она стала невольной виновницей раскрытия секрета существования подразделения «Н», и, чтобы хоть немного оправдать себя, она спросила:

— Как ты узнал о подразделении «Н»?

— Хакнул, — не задумываясь, ответил Голландец.

— За минуту? — удивилась Света.

— Я же говорил, что он спец, — вставил Гоша.

Красавина зыркнула на него, и Гоша съежился, словно ожидая очередного подзатыльника.

— Я вместе с Олегом Олеговичем разрабатывал системы защиты. Короче, он был моим компаньоном. Я придумал плавающую кодировку, а он создал оболочку и присвоил все себе. Я закусился и решил его наказать. Одним словом, куда он ни устанавливал эту систему, я находил ее и ломал. Потом он куда-то пропал, да и мне пришлось зашкериться. А недавно, пару дней назад, я наткнулся на свою кодировку и понял, что Оле-Оле опять взялся за старое.

Света вспомнила, как Струнин со своими подчиненными отбивались от хакерской атаки. Ее передернуло от неприязни к человеку, который вот так просто, ради развлечения, может взломать самые охраняемые секреты.

— Ну, я и решил хакнуть его, — продолжал Голландец. — Правда, слегка лоханулся. Как оказалось, против меня не только Оле-Оле, а еще несколько человек бились. Надо отдать должное, работали слаженно. С парой таких юзеров я бы мог весь мир поиметь, — горделиво произнес хакер. — В общем, они от меня отмахались. Но я все равно лазейку нашел. Слабым местом оказалась ваша кадровая служба, ну вот я и слил себе личные файлы ваших сотрудников, так, на всякий случай. Видишь, пригодилось.

— Это уголовное преступление, — заскрежетала Красавина.

— Я тут не при делах, — поспешил ретироваться Гоша.

— Давай заключим сделку, — предложил Голландец.

— Я с преступниками сделок не заключаю, — отрезала Света.

— Не я к тебе за помощью обратился, а ты ко мне. Люляшка мне не чужая была, но раз я имею дело с представителем правоохранительных органов, то мне нужны гарантии, что все останется между нами.

Красавина призадумалась и выдала:

— Хорошо, но при одном условии. Ты уничтожишь все украденные файлы и восстановишь защиту. А ты, — она посмотрела на Гошу, — дашь подписку о неразглашении государственной тайны. Идет?

Гоша согласно покивал головой, а Голландец сказал:

— Лады, только пообещай мне, когда увидишь Оле-Оле, передай, что Голландец ничего не забыл.

— По рукам, — ответила Красавина. — К делу.

— Я все-таки не догоняю, — говорил Джимми Грибину, поднимаясь за ним по лестнице в крыло, где проживали девушки, — ты сказал, что исходя из логики должен остаться кто-то один.

— Угу, — подтвердил Михаил.

— Так из той же логики следует, что этот один и есть убийца.

— Возможно, — не оборачиваясь, сказал Грибин.

— То есть ты считаешь, что это может быть кто-то из нас четверых? — не унимался Джимми.

Грибин остановился, обернулся к приятелю и с раздражением в голосе ответил:

— Ничего я пока не считаю, но подозреваю всех.

— Типа и меня тоже?! — Джимми недоумевающе вскинул вверх белесые брови.