Онлайн книга «iPhuck 10»
|
– Ты всегда газету читаешь, когда тебя девушка обедает? Эти милые создания часто даже не представляют тех проблем, которые постоянно приходится решать нам, их спутникам. А ведь жизнь повернута к мужчинам совсем другой стороной, чем к ним, совсем… – Нет, – ответил я, – только когда она меня после этого танцует. От газет желчь разливается. Лучше аппетит. Вот, например, послушай: «Верховный муфтий Парижа объявил, что после восстановления Бастилии в нее будут навечно перенесены гробы так называемых «светских философов» восемнадцатого, девятнадцатого, двадцатого и двадцать первого века. Список из двадцати шести лиц включает…» – Убери, – сказала Мара. – А то я обижусь. Я убрал газету – но одновременно перестал считать ноги ниже пояса. Вернее, оставил правую ногу с лампасом на штанине – на тот случай, если Мара вдруг посмотрит на мое отражение в глянцевой стене. А потом решил, что успею отследить ее глаза по саккадам – и сбросил вообще все, что было ниже скатерти. Так оставалось больше сил. – Нет, правда, – сказал я. – Сорок три фрикса – это круто. Я сюда ехал с девчонкой, у которой двадцать два, так она для этих цифр оголилась так, что только письку наизнанку не вывернула. А ты у меня всегда прилично одета… Это, впрочем, было не совсем правдой. Мара тоже оголилась на отличненько. Она была в своих обычных клепаных доспехах – ее шорты и нагрудник вместе с шипастыми браслетами на руках и ногах походили на купальник для адского пляжа, где так тесно, что надо постоянно изо всех сил колоть соседей, чтобы те расступились, раздвинулись – и стал на миг виден океан лиловой магмы, ради которого и затевалось все сомнительное путешествие. Мара недоверчиво поглядела на меня. – Мне еще никто не говорил, что я одета прилично. – Если честно, – добавил я быстро, – ты мне больше нравишься голая. Это твоя самая лучшая одежда. Ты не представляешь, как ты в ней хороша. Льстить женщине – особенно умной – нужно грубо и беззастенчиво, быстро кроя одну нелепость другой, а другую третьей, потому что на то время, пока вы щелкаете в ее голове допаминовыми тумблерами, ее острый интеллект впадает в спячку. Даже если она хорошо это понимает сама. Многократно проверено на опыте. Мало того, фольклор небезосновательно утверждает, что при таком подходе можно впендюрить прямо в день знакомства. Чего удивляться, что в голову приходят такие мысли. Мы же во «ВзломПе». Принесли еду – креветочный салат в выскобленной дыне, чай, обжаренные полоски осьминога, авокадо, икру. И, конечно, тост с крабом и ломтиками сельдерея. Крабового масла у них не было. Когда половой вышел, Мара намазала икру на тост, откусила большой кусок – и сказала: – Вчера я весь день читала твои романы. Нет, не волнуйся, только старые. А потом критику. – Да? – спросил я. – Ты знаком с критикой? – Мало. Что про меня пишут? – Не про тебя лично. Но твои романы несколько раз упоминают. В критических статьях, где анализируется полицейский алгоритмический роман. – И как критика? – Ругают тебя, Порфирий. Понятно. В таких случаях сразу нужно решить, как реагировать – принять одну из человеческих линий поведения или говорить объективную правду. Человеческая линия сводится к демонстрации уязвленной заинтересованности, мимикрирующей под надменность. Она требует больше ресурсов и нуждается в постоянных отскоках в сеть. Из уважения к собеседнику лучше вести себя именно так, но сегодня слишком много сил уходило на бакенбарды и волосы, и я не был уверен, что потяну. Придется, наверно, говорить правду. – Пусть ругают. – В одной статье упоминается два твоих романа сразу, – Мара покосилась на экран своего телефона, – «Баржа Загадок» и «Осенний Спор Хозяйствующих Субъектов». – Мои хиты, – сказал я с гордостью. – Пишут так: «Алгоритм построения текста кажется механическим – повторения одного и того же метацикла скоро утомляют, а подсасываемый из сети иллюстративный материал не желает сплавляться с рассказываемой историей в одно целое и выделяется на тексте нелепыми заплатами. Из-за этого книги выходят удивительно однообразными и похожими друг на друга». – Сколько людей, – ответил я, – столько кастрюль с несвежими мозгами. Из каждой чем-то бесплатно пахнет. Зачем снимать крышку? – А тут, – Мара опять посмотрела на экран, – вот, одна критикесса отзывается так: «Осенний Спор Хозяйствующих Субъектов» был бы даже похож чем-то на роман, если бы не многостраничные вставки из телефонной базы данных и полный текст сорока двух статей Гражданского Кодекса, зачем-то перенесенных в первую часть, честно названную «Обзвон юристов». Возможно, за искусственным интеллектом будущее – но на сегодняшний день подобные технологии трудно считать серьезной альтернативой созданию сочных и живых характеров… В книге также нет никакого действия, кроме подробно описанного движения антикварной телефонной трубки, клацающей по рычагу четыреста сорок два раза… Общественно-политическая позиция автора, однако, честна, прозрачна и заслуживает сочувствия: затопление баржи – это, без сомнения, горькая метафора российской истории и судьбы. Но даже эта тема, к сожалению, выписана неумело и топорно…» тра-та-та… «алгоритму рано…» дальше в том же духе. Она положила телефон на стол и улыбнулась. – Что бы ты ответил? – Как говорят новые хиппи, – сказал я, – пусть эти славные люди мирно идут на добрый хуй. Я не держу на них зла. Наоборот, желаю им счастья. – Тебя такие отзывы не задевают? – Киса, – ответил я, – я даже не могу сказать «мне все равно». В этом будет серьезный подлог. – Где же твоя писательская гордость? Я еле заметно пожал плечами, вложив в это движение всю доступную мне иронию. – А изобразить можешь? – Что именно? – Сильные чувства. Вступи в полемику. Отстой… Отстои… Ой, так не скажешь. Короче, попробуй отстоять собственное достоинство. – Перед кем? – Перед ними. Я только вздохнул. – Тогда передо мной, – не унималась Мара. – Представь себе, что твой образ в моих глазах рухнул и ты должен немедленно… завоевать меня опять. Вот именно. Завоюй свое счастье. Сразись с ними за мое сердце. Бейся на ристалище под моим взором. – Ты этого хочешь? – спросил я. Она кивнула, и в ее зрачках полыхнул тот древний гордый огонь, который загорается в глазах любой женщины, когда она чувствует, что за нее сейчас станут драться самцы – а саму ее бить пока не будут. Я закрыл лицо руками, сделав как бы двойной фейспалм, и сидел так секунд десять. Может, я выглядел в это время не слишком героически – но зато снизил рендеринг-затраты на шестьдесят процентов и успел нырнуть глубоко в сеть. Через секунду я уже нашел все необходимое для компиляции ответа. Уж чего-чего, а этого добра в сети хватало – можно было добывать карьерным экскаватором, и на любой вкус. Когда я опустил руки, моя литературная позиция была уже просчитана и сведена. |