Онлайн книга «Улисс»
|
– Правда, я страшно загорела? Мисс бронза раскрыла блузку на шее. – Нет, – отвечала мисс Кеннеди, – потемнеет потом, не сразу. А ты не пробовала развести борную в лавровишневой воде? Мисс Дус, привстав, поглядела сбоку на свою кожу в зеркале бара, несущем златобронзовые литеры на раме и отражающем крупную раковину в кругу бокалов рейнского и бургонского. – Ага, потом на руках останется, – возразила она. – А ты с глицерином, – предлагала мисс Кеннеди. Окинув шею и руки прощальным взглядом, мисс Дус – От этих средств только сыпь выступает, – отвергла, села на место. – Я того старого сыча у Бойда просила мне дать что-нибудь для кожи. Мисс Кеннеди, разливая настоявшийся чай, с гримаской взмолилась: – Ах, бога ради, не напоминай мне о нем! – Нет, погоди, дай я расскажу, – настаивала мисс Дус. Чай сладкий свой долив молоком, мисс Кеннеди ушки зажала пальчиками. – Ах нет, не надо! – воскликнула она. – Я не слышу, не слышу! – воскликнула она. Но Блум? Мисс Дус передразнила гнусавое старческое ворчанье: – Для чего, для чего? это он мне. Мисс Кеннеди отняла пальчики, чтоб слышать, чтоб говорить – но снова сказала, снова взмолилась: – Ах, не говори про него, я не вынесу! Противный старый Урод! Помнишь, в тот вечер, в зале Эншент. С миной отвращения она сделала глоток крепкого горячего чаю – глотнула – глоток сладкого чаю. – Смотри, какой он был, – сказала мисс Дус, вывернув кособоко бронзовую головку и раздув ноздри. – Хр-р! Хр-р! Пронзительный взрыв смеха вырвался из горла мисс Кеннеди. Мисс Дус сопела и всхрапывала сквозь ноздри, которые шевелились словно вынюхивающее рыло беспардондондондон. – Я не могу! – стонала, повизгивая, мисс Кеннеди. – Ты помнишь, какие у него глаза выпученные? Тут залилась и мисс Дус звонкобронзовым смехом: – Ох, как бы он нас не сглазил! Блучьи темные глаза прочитали имя: Арон Фигфурт. А почему мне всегда читается Фигфунт? Выходит фунт фиг, наверно поэтому. Проспер Лоре – гугенотская фамилия. Темные глаза Блума скользнули по пресвятым девам в витрине Басси. Голубой плащ, под ним белизна, приидите ко мне. Они верят, что она бог – или богиня? Сегодняшние богини. Не удалось разглядеть. Подошел тот парень. Студент. Потом он с сыном Дедала. Наверно, это Маллиган. Весьма миловидные девы. Вот что и привлекает этих развратников: ее белизна. Дальше и дальше скользили его глаза. Прелести греха. Прелестные прелести. Греха. Закатываясь заливистым смехом, два голоса молодых слили Дус и Кеннеди, златобронза, ох, сглазит. Запрокидывая головки, смехобронзу и смехозлато, чтоб без помех лился смех, взвизгивали, сглазит, делали знаки друг другу, издавая высокие пронзительные ноты. А– ах, задыхаясь, затихают. Затихая, а-ах, затухая, замерло их веселье. Мисс Кеннеди снова поднесла к губам чашку, но едва сделала глоток, как тут же снова захихихикала. Мисс Дус, наклонившись к подносу, снова наморщила нос и принялась потешно вращать выпученными глазами. Снова Хихикеннеди, наклонясь, так что корона ее волос, наклонясь, показала черепаховый гребень на затылке, прыснула прямо изо рта чаем, захлебнувшись чаем и смехом, захлебываясь, кашляя, взвизгивая: – Сальные глазки! Представь-ка себя замужем за таким! С его бороденочкой! Дус в ответ испустила блистательный вопль, истинно женский вопль, в котором звучали восторг, ликование, презрение. – Замужем за сальным носом! – возопила она. Смеясь то на низких, то на высоких нотах, то бронзой звеня, то золотом, подзуживали они друг дружку на новые и новые всплески хохота, чередующимся перезвоном, бронза-злато, злато-бронза, высоко-низко, всплеск-еще-всплеск. И снова без конца хохотали. Ага, весь сальный, я знаю. В полном изнеможении, задыхаясь, вздрагивающие головы они прислонили к стойке, корону кос подле гладкоблестящей укладки. Раскрасневшиеся (Уф-ф!), вспотевшие, тяжело дыша (Уф-ф!), обе еле переводили дух. За Блумом замужем, за сальнозасаленным! – Силы небесные! – вздохнула мисс Дус над своей вздрагивающей розой. – Лучше б я так не смеялась. Прямо вся взмокла. – О, мисс Дус! – возмутилась мисс Кеннеди. – Что за ужасное создание! И закраснелась еще сильней (фу, как ужасно!), став еще золотистей. Мимо конторы Кантвелла брел Сальноблум, мимо дев Чеппи [1060], сияющих масляною краской. У Наннетти отец торговал вразнос этим товаром, обивал пороги как я. Религия – доходное дело. Надо опять к нему насчет Ключчи. Но сначала поесть. Проголодался. Нет еще. Она сказала, в четыре. Время идет без остановки. Часы тикают. Ступай. Где бы поесть? Кларенс, Дельфин. Ступай. Ради Рауля. Поесть. Если бы набралось пять гиней с этих реклам. Комбинацию шелковую, сиреневую. Нет еще. Прелести греха. Румянец убавился – еще убавился – золотистая бледность. Праздной походкой в бар к ним вошел мистер Дедал. Соринки, соскребая соринки с заскорузлого ногтя большого пальца. Соринки. Праздной вошел походкой. – А, с возвращением вас, мисс Дус. Подал ей руку. Хорошо отдохнули? – Шик-блеск. Он выразил надежду, что с погодой в Ростреворе ей повезло. – Погода дивная, – сказала мисс Дус. – Можете судить по мне – ничего видик, правда? Целыми днями на пляже. Бронзовая белизна. – Это с вашей стороны так жестоко, – попенял ей мистер Дедал, милостиво поглаживая по руке. – Искушать бедненьких простачков мужчин. Атласная мисс Дус мягко высвободила руку. – Ах, оставьте, – проговорила она. – Уж вы-то простак, так я вам и поверила. А он был. – Да нет, знаете, – рассуждал он, – все-таки я простак. Когда я лежал в колыбельке, у меня был вид до того простодушный, что меня так и окрестили:простак Саймон [1061]. – Тогда вы, наверно, были просто душка, – последовал ответ мисс Дус. – А что вам доктор прописал на сегодня? – Да знаете, – рассуждал он, – это на ваше усмотрение. Пожалуй, если вас не затруднит, то я попросил бы чистой воды и полстаканчика виски. Позвякиванье. – Моментально, – отозвалась мисс Дус. |