Онлайн книга «Улисс»
|
– Мы не опаздываем? – спросил мистер Пауэр. – На десять минут, – сказал Мартин Каннингем, посмотрев на часы. Молли. Милли. То же самое, но пожиже. Ругается как мальчишка. Катись колбаской! Чертики с рожками! Нет, она милая девчушка. Станет уж скоро женщиной. Моллингар. Дражайший папулька. Студент. Да, да: тоже женщина, Жизнь. Жизнь. Карету качнуло взад-вперед и с ней четыре их ту лова. – Корни мог бы нам дать какую-нибудь колымагу поудобней, – заметил мистер Пауэр. – Мог бы, – сказал мистер Дедал, – если бы он так не косил. Вы меня понимаете? Он прищурил левый глаз. Мартин Каннингем начал смахивать хлебные крошки со своего сиденья. – Что это еще, Боже милостивый? – проговорил он. – Крошки? – Похоже, что кто-то тут устраивал недавно пикник, – сказал мистер Пауэр. Все привстали, недовольно оглядывая прелую, с оборванными пуговицами, кожу сидений. Мистер Дедал покрутил носом, глядя вниз, поморщился и сказал: – Или я сильно ошибаюсь… Как вам кажется, Мартин? – Я и сам поразился, – сказал Мартин Каннингем. Мистер Блум опустился на сиденье. Удачно, что зашел в баню. Ноги чувствуешь совершенно чистыми. Вот только бы еще миссис Флеминг заштопала эти носки получше. Мистер Дедал, отрешенно вздохнув, сказал: – В конце концов, это самая естественная вещь на свете. – А Том Кернан появился? – спросил Мартин Каннингем, слегка теребя кончик бороды. – Да, – ответил мистер Блум. – Он едет за нами с Хайнсом [361] и с Недом Лэмбертом. – А сам Корни Келлехер? – спросил мистер Пауэр. – На кладбище, – сказал Мартин Каннингем. – Я встретил утром Маккоя, – сообщил мистер Блум, – и он сказал, тоже постарается приехать. Карета резко остановилась. – Что там такое? – Застряли. – Где мы? Мистер Блум высунул голову из окна. – Большой канал, – сказал он. Газовый завод. Говорят, вылечивает коклюш. Повезло, что у Милли этого не было. Бедные дети. Сгибаются пополам в конвульсиях, синеют, чернеют. Просто кошмар. С болезнями сравнительно легко обошлось. Одна корь. Чай из льняного семени. Скарлатина, эпидемии инфлюэнцы Рекламные агенты смерти. Не упустите такого случая. Вон там собачий приют. Старый Атос, бедняга! Будь добрым к Атосу, Леопольд, это мое последнее желание. Да будет воля твоя. Слушаемся их, когда они в могиле. Предсмертные каракули. Он себе места не находил, тосковал. Смирный пес. У стариков обычно такие. Капля дождя упала ему на шляпу. Он спрятал голову и увидел, как серые плиты моментально усеялись темными точками. По отдельности. Интересно. Как через сито. Я так и думал, пойдет. Помнится, подошвы скрипели. – Погода меняется, – спокойно сообщил он. – Жаль, быстро испортилась, – откликнулся Мартин Каннингем. – Для полей нужно, – сказал мистер Пауэр. – А вон и солнце опять выходит. Мистер Дедал, воззрившись через очки на задернутое солнце, послал немое проклятие небесам. – Не надежнее, чем попка младенца, – изрек он. – Поехали. Колеса с усилием завертелись снова, и торсы сидящих мягко качнуло. Мартин Каннингем живее затеребил кончик бороды. – Вчера вечером Том Кернан был грандиозен, – сказал он. – А Падди Леонард [362] его передразнивал у него на глазах. – О, покажите-ка нам его, Мартин, – оживился мистер Пауэр. – Сейчас вы, Саймон, услышите, как он высказался про исполнение «Стриженого паренька» [363] Беном Доллардом. – Грандиозно, – с напыщенностью произнес Мартин Каннингем. – То, как он спел эту простую балладу, Мартин, это самое проникновенное исполнение, какое мне доводилось слышать при всем моем долгом опыте . – Проникновенное, – со смехом повторил мистер Пауэр. – Это словечко у него просто пунктик. И еще – ретроспективное упорядочение. – Читали речь Дэна Доусона [364]? – спросил Мартин Каннингем. – Я нет, – сказал мистер Дедал. – А где это? – В сегодняшней утренней. Мистер Блум вынул газету из внутреннего кармана. Я еще должен поменять книгу для нее. – Нет-нет, – сказал поспешно мистер Дедал. – Потом, пожалуйста. Взгляд мистера Блума скользнул по крайнему столбцу, пробежав некрологи. Каллан, Коулмен, Дигнам, Фоусетт, Лаури, Наумен, Пик, это какой Пик, не тот, что служил у Кроссби и Оллейна? нет, Секстон, Эрбрайт. Черные литеры уже начали стираться на потрепанной и мятой бумаге. Благодарение Маленькому Цветку [365]. Горькая утрата. К невыразимой скорби его. В возрасте 88 лет, после продолжительной и тяжелой болезни. Панихида на тридцатый день. Квинлен. Да помилует Иисус Сладчайший душу его. Уж месяц как Генри ушел без возврата В обители вечной он пребывает Семейство скорбит над жестокой утратой На встречу в горнем краю уповая. А я конверт разорвал? Да. А куда положил письмо, после того как перечитывал в бане? Он ощупал свой жилетный карман. Тут. Генри ушел без возврата. Пока у меня еще есть терпение. Школа. Лесосклад Мида. Стоянка кэбов. Всего два сейчас. Дремлют. Раздулись, как клещи. Мозгов почти нет, одни черепные кости. Еще один трусит с седоком. Час назад я тут проходил. Извозчики приподняли шапки. Спина стрелочника неожиданно выросла, распрямившись, возле трамвайного столба, у самого окна мистера Блума. Разве нельзя придумать что-нибудь автоматическое чтобы колеса сами гораздо удобней? Да но тогда этот парень потеряет работу? Да но зато еще кто-то получит работу, делать то, что придумают? |