Онлайн книга «Клинок Богини, гость и раб»
|
Лицо Лигара резко переменилось. Шрам над бровью вновь показался Шиаде резче. Суровое лицо потемнело. – Что… ты делаешь?! – гневно отпихнула мужские руки, стянувшие с нее одеяло, резко выпрямилась в кровати и села, подтянув ноги. Лигар выругался и, поддев руку в изгиб согнутых колен, потянул ее на себя. Шиада сползла и, опять отбившись, села. Замахнулась для пощечины, но Берад перехватил руку, жестко стиснув запястье. Дернул на себя. – Сколько?! – прорычал почти по-звериному. – Что? – не поняла девица. – Скольких отцов своих нерожденных детей ты навыбирала? – Мужчина пересел на кровать и надвинулся на Шиаду. – Тебя не касается, – подняла жрица голову. Лигар опешил. – Меня, – чеканил каждое слово, – это касается в первую очередь! Я твой будущий муж! – Тогда отпусти меня, будущий муж! Узнаешь, когда придет время! – Я узнаю сейчас! Девушка сжала ноги. – Попробуй коснуться меня, Берад, и сколь бы благодарна ни была за прошлые заслуги, клянусь, я убью тебя, едва уснешь! – Я не собираюсь брать тебя, если боишься этого. – Мужчина удерживал две девичьи руки одной своей. Другой придавил ее плечо, а коленом пригвоздил ноги к матрацу. – Не смей! – выпалила девушка. «Значит, боится того, что обнаружу», – нахмурился Лигар еще больше. Стиснул зубы: – Шиада… Лицо жрицы исказилось гримасой презрения: – Ни од-но-го. Заявление охладило пыл герцога. Он отстранился, не сводя глаз с собеседницы. – Никого? – А что, если бы тебе не светило стать первым, ты бы раздумал жениться? – слишком поздно заметила лазейку. Эти христиане как один помешаны на девственности жен. – Ни за что, – отрезал герцог. – Я не для того ждал два года. Но как вышло, – отпустил руки Шиады, – что ты невинна? Обычаи Ангората … ходят слухи, будто вы… – Я не участвовала. – Шиада ответила, как умела, холодно. – Неужели ни разу?.. – Да ты помешанный! – Жрица оттолкнула мужчину – он все еще сидел слишком близко – и задрала подол сорочки до самых бедер. – Проверь, если не веришь, ну! Увидев великолепные ноги молочной белизны, Лигар оцепенел. Закатил глаза, проморгался и с резким выдохом пересел на стул. – Прикройся, – приказал он. Шиада не шевельнулась. Тогда Лигар сам оправил ткань и прикрыл жрицу одеялом. – Ах да. – Шиада не моргала и смотрела на герцога так же презрительно. – Ваше чертово учение ведь гласит, что стоит мужчине увидеть обнаженное женское тело, он почему-то сразу должен впасть в неистовство, так? Берад не ответил, разглядывая невесту. Надо же, какая тонкая, думал Берад, куда мельче, чем когда стоит в платье или этой ужасной жреческой одежде. Шиада молча лежала, перебирая факты. Ангорат отверг, и поделом. Нельзя было перечить храмовнице, родственница она тебе или нет. В один миг ярости и гнева из Второй среди жриц Шиада превратилась в изгоя. Жрица без божества. Наследница без кресла. Дочь герцога, которую, согласно законам этого дикого племени, оставили в живых для другой семьи и чужого мужчины. И тот старше на двадцать два года. Но, в конце концов, Берад один из немногих, кроме Ронелиха и Растага, кто не обижал и не оскорблял ее. До сегодняшнего дня. Шиада мысленно посмеялась над собственным скудоумием. Зато, видимо, Нирох, Тройд, Кэй и целая орда мужчин на свадьбе кузена только и делали, что принижали Шиаду. И Агравейн, разумеется, в их числе. Агравейн… Праматерь, зачем она вообще о нем вспомнила? Зачем она, Шиада, вообще с ним встретилась? «Он не Агравейн», – настойчиво скрежетало сердце. «Но Агравейн никогда не вернется за тобой», – отрезал разум. «Мне следовало ждать его на острове. Ибо кто больше ждет, тот больше получает, это знают все». – Я привыкла принадлежать только Ей, – произнесла Шиада, отвергнув очередную порцию бульона. – Служить и повиноваться – тоже только Ей. Праматерь все, что у меня есть, все, что мне надо, и все, что у меня будет. – Ну, я бы так не сказал: мать, братья и отец, наверняка друзья по играм из детства и из твоей общины – думаю, у тебя, как у всех, хватало людей. Да и в моем замке ты найдешь множество женщин, готовых составить тебе компанию. – Нет, Берад, – перебила, глядя в лицо. – Богиня – для меня все. Меня отдали Ей, едва во мне проклюнулись первые ростки сознания. Первые пять лет обучающиеся жрицы держат обет молчания, и за эти годы отучаешься говорить много. Да и некогда потом говорить, жрицы не ваши дамы, что сплетничают без умолку в комнате для прядения или за ткацким станком. Конечно, мы общались со жрицами и друидами, и я по-своему до сих пор люблю многих из них. Но когда Нелла назвала меня Второй среди жриц, я вознеслась и слишком отдалилась от тех, с кем можно было разговаривать на простые темы. Так прошло еще два года. Неизменно со мной в этом безмолвии была только Праматерь, Берад. И если ты попробуешь отнять у меня Мать, я отниму у тебя сына, запомни это. Лигар нахмурился, отставив тарелку с ложкой: – Что ты такое говоришь? – Что есть. Если ты запретишь мне исполнять ритуалы, обычаи, празднества, почитающие Всеединую Госпожу Вселенной, если заставишь ходить в церковь, я сделаю так, что Кэй отвергнет Христа. Поэтому, коль не согласен, лучше убей. – Убивать я тебя не стану, но поклоняться всяким идолам в своем замке не позволю. – За каждое отнятое у меня право поклонения идолу, как ты изволишь выражаться, я принесу в жертву этому идолу часть твоего замка. И не грози мне, Берад, расправами или заключением. В вашем обществе мужчины отчего-то распоряжаются женщинами как хозяева, но над Второй среди жриц нет иных владык, кроме Первой из нас и Той-Что-Дает-Жизнь. Если ты примешь меня с моей верой, в этом – и только в этом, Берад, – случае я выйду за тебя. – А если нет? – А что мешает мне свести счеты с жизнью? – Твоя вера это дозволяет?! – Лигар повысил голос. – Нет. Умереть по собственной прихоти – значит вскоре родиться заново и проходить тот же путь, что проходил прежде. Но сейчас я уже выучила урок послушания владычице, о который споткнулась. Поэтому больше не совершу этого промаха, а все последующее мне и сейчас-то неизвестно. Так что разница между этой жизнью и следующей будет невелика. «Господи, что за ересь?!» – пронеслось в голове перекрестившегося мужчины. – Мне все равно, что ты об этом думаешь, Берад, просто не мешай мне, и я выйду за тебя. А иначе мой грех самоубийства будет на твоей совести. Неужели твоя христианская мораль тебе это позволит? Решение далось непросто, но Лигар размышлял недолго: |