Книга Клинок Богини, гость и раб, страница 96 – Анастасия Машевская

Растаг нахмурился в ответ:

– Твой брак настолько тяготит тебя?

Жрица усмехнулась, мистически сверкнув глазами:

– Сказанное мной было бы очевидно, даже не будь я в браке вообще. – Она вздохнула и продолжила: – Я хорошо отношусь к Бераду, но этого мало, чтобы быть семьей.

– У тебя нет возможности размышлять о своих чувствах долго. Если в моем случае время не столь губительно, то ты рано или поздно выйдешь из детородного возраста. Тебе нужно или смириться с нынешним мужем, или найти другого.

Жрица отвернула от мужчины лицо:

– Никаких других мужей мне не нужно. От этого бы отделаться. Зато тебе… Растаг, это не мое дело, но свободно ли твое сердце?

– Зачем спрашиваешь, маленькая сводница? – Брат аккуратно ущипнул жрицу за щеку, заставляя улыбнуться.

– У нас в замке есть одна девушка, Нелара. Я не навязываю, но приглашаю тебя погостить, может быть, кто знает, вы понравитесь друг другу.

– Сколько ей лет?

– Четырнадцать с небольшим.

– Я приеду.

Жрица улыбнулась, когда брат – что совсем не положено в отношении старших жриц! – потрепал ее по медной макушке.

Шиада не только выхаживала мужа, но и руководила лекарями лазарета, которые врачевали раны других. Возвращаясь в спальню поздно ночью, разбитая и уставшая, не чувствуя ног и рук, стягивала платье и падала на кровать. Не слушала благодарностей и не слышала упреков тех, кто не доверял «дьявольским проискам ведьмы». Просто делала то, что велел долг. Постепенно герцог стал приходить в себя, различать очертания знакомого женского лица. Через несколько дней он уже мог спокойно сидеть и разговаривать, иногда при этом морщась от ноющей боли в плече.

Вставать с постели Шиада пока не разрешала, и Берад слушался. Король время от времени наведывался в лазарет, подмечая, что многие идут на поправку. Он все еще прихрамывал и всякий раз изображал изумление – мол, почему при умениях племянница не может поставить на ноги мужа вторую неделю? Берад нужен ему в совете, следует пользоваться случаем, когда герцог в Кольдерте.

Однажды жрица не выдержала и прогремела в ответ:

– Потому что я не Богиня! Какой был смысл везти его, не оказав толковой помощи? Удивительно, что он вообще не умер! Лучше бы доставили его в герцогство и отправили мне гонца!

Нирох сначала стушевался, потом нахохлился, задетый за живое поведением родственницы.

– Я говорил, он сам настоял на этом, – отозвался он почти обиженным голосом.

– Нашли кого слушать!

Король не знал, что возразить, поэтому поинтересовался состоянием других. Когда он ушел, Берад негромко обратился к супруге:

– Ты могла бы быть повежливее, Шиада. Он твой родич, но он король.

– Вот именно, он всего лишь король.

Берад едва не поперхнулся слюной, но возражать не стал.

– Ты всегда говоришь что думаешь, – произнес он наконец. – Пообещай мне отдохнуть сегодня как следует.

– Посмотрим.

– Я настаиваю, Шиада, – твердо проговорил мужчина. – Ты выходила кроме меня еще по меньшей мере пол-лазарета! Поэтому я…

– Ох, Берад, замолчи, – отмахнулась, отжала ткань, которой только что протирала швы на груди мужа, вытерла руки грубо сотканным полотенцем и поднялась: – Я скоро вернусь, постарайся поспать.

На следующий день Шиада разрешила мужу перебраться из лазарета в спальню. Гвинет развела огонь в камине. Берад долго молчал, наблюдая за женой. За дни беспамятства Лигар переосмыслил для себя неожиданно много. Что из того, что они с Шиадой спят в разных постелях? Если Бог будет милостив, жена однажды сама придет к нему. Надо только запастись терпением. Потребности? У него трое бастардов, ничто не мешает плодить других. В конце концов, интимное место есть у каждой женщины.

И тогда обретает смысл все остальное: чувство долга, мягкие руки и чуткое сердце. Две последние войны иландарцев начались с видений Шиады и ее лояльности короне. Да, может, в ее лице Лигар получил ужасную супругу, но, бесспорно, отличного союзника.

– Удивительно, но, кажется, я первый раз подчиняюсь женщине. Никогда бы не позволил лечиться так долго и никогда бы не допустил, чтобы единственной моей компанией во время недуга была жена.

– Не верю, что тебе не по нраву.

– Напротив. Благодарю. – Берад потянулся из кресла в сторону, взял жену за руку и поцеловал ее ладонь. – Но ты потратила на меня уйму времени и сил, и, должен признать, мне любопытно – для чего?

«У тебя ведь был такой отличный шанс избавиться от меня и вернуться на свой остров», – услышала жрица то, что Берад побоялся озвучить.

«Да тебе не просто любопытно – тебя который день этот вопрос изводит, как зуд от комариного укуса», – мысленно усмехнулась женщина.

– Хорошие люди не должны уходить раньше срока, – высказалась жрица. – Кэй еще не готов занять твое место ни в замке, ни в воинстве.

Берад молчал, не зная, что говорить.

– Шиада, тебе совсем неинтересна судьба отца? – Да, кажется, нашел тему, куда можно увести разговор.

– Я знаю, что он погиб.

– И ты…

– Мне все равно. Он был просто инструментом для пришествия в мир другого инструмента. Да упокоит его душу Богиня Умертвия. Хотя бы на время, – проговорила женщина. – Ну и дай ему Праматерь в следующий раз родиться приверженцем истиной веры, а не ее извращенного осколка.

– Ты иногда бываешь страшным человеком, Шиада, – глухо проговорил Лигар, глядя на жену не моргая. – В свое время я плюнул бы в того, кто сказал, что из той пятнадцатилетней девчонки, в которую я влюбился, выйдет то, что вышло.

– Жалуешься? – ехидно протянула жрица.

– Нисколько.

«А как еще можно ответить?!» – в сердцах подумал Берад. Так, чтобы опять не услышать что-то вроде «ты знал, на что шел».

Шиада ухмыльнулась, выдав мужу, что прекрасно его слышит.

– Вот и правильно. Я тоже не жалуюсь, – отвела глаза от собеседника и встала. – Уже поздно, Берад, пора отдыхать.

Берад ощутил послевкусие горечи во рту: Господи, она всегда заканчивает разговоры своим словом, не считаясь с другими. Еще бы, Вторая среди жриц жила в Шиаде в полной мере, даже если сама жрица порой думала иначе.

К концу апреля дядя Бану Тахбир, оставшийся охранять родные пенаты, прознав о положении племянницы, прислал ей небольшое подкрепление – отрядил окольными тропками несколько маневренных и неприметных отрядов общей численностью в пятьсот человек.

В окрестных лесах обложенной крепости на севере Оранжевого танаара уже вовсю сновала дичь, питавшаяся молодой травой и первыми назревшими цветами. Теперь фуражировка стоила пурпурным войскам меньше усилий и приносила больше результатов. А заодно – непреодолимой ненависти и зависти со стороны осажденных.