Онлайн книга «Кошки-мышки»
|
– Такова жизнь. Найдите мне, пожалуйста, наши материалы по Дот Кинг. Рубрика «Нераскрытая загадка» была разрекламированной жемчужиной «Правды и преступления», без нее номер выйти не мог. У меня не оставалось времени поручить эту задачу кому-то из штатных журналистов, так что я взялся писать сам. К счастью, все факты расследования в моем распоряжении были – у нас уже упоминались некоторые версии этого убийства. И даже иллюстрации готовые нашлись – остались от статьи в июньском номере «Правды и любви» тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Мы использовали готовый шаблон верстки и отправили их в производственный отдел с наклейкой «срочно». Для текста же нужно было срочное одобрение. Одержав надо мной победу в отношении дела Вильсона, Манн великодушно одобрил новую статью еще до ее написания. Такое же разрешение требовалось и от Барклая, чтобы мы могли отправить статью в печать, как только я выну последний лист из пишущей машинки. – За разрешением от мистера Барклая лучше сходите сами, – сказала миссис Кауфман. – Вы знаете Грейс Экклес – если я попрошу ее об одолжении, она нарочно будет тянуть время, пока он не уйдет, а потом заявит, что я сама во всем виновата. А если ее попросите вы, разрешение будет у вас через пять минут. – Почему вы так думаете? Миссис Кауфман вскинула кустистую бровь. – Потому что вы привлекательный молодой человек, мистер Анселл. – Ладно. Пойду применю свои чары. Секретарша Барклая улыбнулась мне, подняв глаза от пишущей машинки. Это была костлявая женщина с шершавой кожей – недостаток, который она пыталась скрыть с помощью многих слоев косметики. Локоны на ее голове смотрелись вырезанными из красного дерева. Она развернула ко мне свое кресло и всплеснула длинными бледными руками с выжидающим видом. Наклонившись над столом, я доверительно сообщил, что мне очень нужна помощь в преодолении непреодолимого препятствия и что я уповаю на ее всем известное милосердие. Бледные руки снова вскинулись. – Для вас, мистер Анселл, все что угодно и с превеликим удовольствием. – Хватит ли у вас храбрости пойти к мистеру Барклаю и попросить его об одолжении для меня? – Я посмотрел на нее самым проникновенным взглядом. – Мне очень надо, чтобы он не глядя пропустил мне статью для «Нераскрытой загадки». Новую, про Дот Кинг… – Да, я в курсе дела, – быстро ввернула она, давая мне понять, что она в курсе вообще всех дел в редакции. Я вручил ей форму разрешения. – Скажите мистеру Барклаю, что я обязуюсь написать статью строго по принятым у нас правилам. И я клянусь вам, мисс Экклес, что в ней не будет ни одного неприличного слова. – Ах, мистер Анселл, вы такой юморист! Научите меня смеяться! – прощебетала мисс Экклес, как пьяная канарейка, и, вздохнув, снова перешла на деловой тон: – Я лично это ему отнесу, как только он закончит телефонный разговор. У него там Вашингтон, сами понимаете… В ожидании я слонялся по приемной, рассматривая семейные фотографии на стенах. На одном старом фото Барклай в купальном костюме демонстрировал роскошные мускулы восторженной обожательнице – тощей маленькой девочке с длинными ногами и щуплыми ручонками. – А у кого-то, я смотрю, обед прошел в приятной атмосфере, – проворковала мисс Экклес. Я остался стоять лицом к стене. – У вас прекрасный вкус, мистер Анселл. Премилое создание. Такая рассудительная, здравая, никогда не задирает нос. И не боится жить. Наверняка его влияние, вы не находите? Все-таки яблочко от яблони недалеко падает. – Послушайте, мисс Экклес. – Я обернулся и быстро подошел к ее столу. – Вы могли бы мне очень помочь. – Для вас что угодно, мистер Анселл. На пути к желаемому нередко встречаются преграды и препоны, но велика ли цена победы без борьбы? Позвольте мне протянуть вам руку помощи. И она действительно протянула мне руку с грациозно поникшим запястьем. Несколько секунд я тупо смотрел на нее, приходя в себя. Мисс Экклес за это время успела проделать еще несколько изящных пассов. – Мисс Экклес, – начал я медленно и осторожно, – вы можете объяснить мне, почему мистер Барклай зарезал историю Вильсона? Руки мисс Экклес тут же упали на стол. Грудь у нее была плоская, как стиральная доска, и при учащенном дыхании смотрелась еще скучнее. – Я про убийство Уоррена Вильсона, – уточнил я. Некоторое время стиральная доска вздымалась молча. – Я не знаю, о чем вы, мистер Анселл. – Да бросьте. Ничто в нашей конторе не укрывается от вашего бдительного внимания. История Вильсона, «Нераскрытая загадка месяца», статья, которую босс не пропустил в печать… Зажужжал интерком. Мисс Экклес схватила мой бланк разрешения и метнулась к двери. – Он закончил разговор. Посмотрим, что можно сделать по поводу вашего разрешения. Вы не ждите, мистер Анселл. Вам все принесет рассыльный. Я вернулся в кабинет. На столе дожидались материалы по делу Дот Кинг. Мне предстояло много работы. Четыре тысячи слов до ужина с Элеанор. Я решил уйти ровно в шесть, чтобы успеть переодеться и побриться. Если не успею со статьей до шести, значит, вернусь и доделаю ночью, когда провожу Элеанор до дома. Рыжий рассыльный принес мне подписанное разрешение от Барклая. Я пытался сосредоточиться на Дот Кинг, но это была такая старая и усталая история – убийство, не раскрытое с тысяча девятьсот двадцать третьего года, кого это сейчас волнует? – Миссис Кауфман, а вы что думаете об убийстве Вильсона? – Это нераскрытая загадка. Нераскрытые загадки таковыми и остаются. Убийцу никогда не найдут. – Как вы считаете, у мистера Барклая могут быть личные причины не публиковать эту статью? Или у меня паранойя? Румянец на щеках миссис Кауфман сделался ярче. – Знаете, пять редакторов на моей памяти ушли из компании с нервным срывом. Самые хорошие. Она достала из ящика полотенце с мыльницей и вышла вон. Но через две минуты вернулась. – Что-то странное… Дамская комната уже двадцать минут закрыта. – Жестоко по отношению к дамам, – заметил я и принялся громко печатать, давая понять, что я всерьез взялся за работу. Напечатал я два предложения. По окнам барабанил дождь. Лило уже третий день, и все пропиталось сыростью. Ветер завывал в вентиляционной шахте. Я выдернул лист из пишущей машинки, смял и швырнул в мусорную корзину. Было двадцать минут пятого, прошло больше двух часов с тех пор, как мы расстались с Элеанор. – Пойду-ка чаю выпью, – сообщил я секретарше извиняющимся тоном. Вообще-то, не было никакой необходимости перед ней извиняться, но совесть у меня саднила – следовало бы не выходить из-за стола, пока не напишу хоть что-то. В общем зале царила непривычная тишина. Стенографистки не стучали по клавишам, они столпились в узком коридорчике, ведущем в дамскую комнату. Я направился в кабинет редактора «Правды и любви». |