Книга Кошки-мышки, страница 148 – Вера Каспари

– Ты знал, что он у Барклая, когда звонил?

– Да черт меня дери! Если бы я хотел его прикрыть, я бы не обратил твое внимание на пепельницу. Сами бы вы сорок лет искали человека, имеющего привычку потрошить окурки. Если бы я не назвал вам имя, вы вообще не узнали бы, что у Лолы был Эдвард Эверетт Манн, редактор издательского дома «Правда от Барклая»!

– Нам бы рассказал Боттичелли. Тогда, может, никто бы его не предупредил, и мы бы взяли убийцу тепленьким.

Я был оскорблен до глубины души. Когда Риордан сидел со мной в барах, пил ржаной виски за мой счет и снабжал меня материалами для «Правды и преступления», он как будто был моим другом. Теперь я понимал, что он в первую очередь коп.

– Ты не ответил на мой вопрос, – сказал он. – Когда ты звонил в дом Барклая, ты знал, что Манн там?

– Ты думаешь, я стал бы звонить, если б знал?! Приди в себя, Риордан, я сам вас на него навел!

– Мисс Барклай – твоя подружка?

– Невеста.

– Может, поэтому тебе так не терпелось сообщить ей, что ее бывший ухажер имел интрижку с Лолой Манфред?

– Ты намекаешь, что я навел вас на Манна из ревности? Чтобы убрать его с дороги?

– Почему бы и нет?

– Бред собачий!

– Вчера вечером, когда ты приехал к Барклаю, кто открыл тебе дверь?

– Мисс Барклай.

Риордан кивнул. Видимо, мой ответ совпал с версией Барклая.

– Сколько времени вы были с ней вдвоем в коридоре?

– Минуты три-четыре. Она упала в обморок, когда увидела меня.

– В обморок? Барклай ничего об этом не говорил.

– О таких вещах Барклай говорить не станет. А то вдруг кто узнает, что его дочь, воспитанная на «Правде и здоровье», на самом деле живой человек со своими слабостями?

Риордан поморщился. Я видел, что он верит мне не до конца, и это вынуждало меня обороняться. Будто я в чем-то виновен.

– Почему ты об этом спрашиваешь? Что, вы думаете, Манн скрылся, пока мы с Элеанор были в коридоре?

– Так утверждает Барклай. Якобы Манн находился с ними в комнате – ну, в той безумной черно-белой, которая похожа на приемный покой в лечебнице для умалишенных. Ты позвонил. Мисс Барклай пошла открывать. Ее долго не было, и Барклай вышел посмотреть, что там случилось. В это время Манн улизнул.

– Да ладно!

– Барклай думает, что он ушел черным ходом. Там есть служебный лифт без швейцара и некий коридор из подвала на Мэдисон-авеню.

– Я знаю. Мы вчера так ушли с Элеанор.

– Серьезно? А зачем?

Я задумался. Барклай был так настойчив, а Элеанор так хотела домой, что я не стал задавать вопросов и поступил, как хотели они.

– К дому подъехала полиция, – ответил я Риордану. – Элеанор очень устала, ее отец решил, что ей лучше отдохнуть перед допросом. Он и предложил нам спуститься на служебном лифте.

Риордан нажал на кнопку, расположенную возле таблички с именем Элеанор. Раздался звуковой сигнал, и защелка двери, ведущей к лестнице, открылась.

Я забежал вперед, преградил Риордану путь и спросил:

– А ты вчера не спросил Барклая про Уоррена Вильсона? Что он сказал?

Риордан протиснулся мимо меня и стал подниматься по лестнице. Двумя этажами выше уже щелкнул дверной замок.

Барклай протянул Риордану руку, пожелал ему доброго утра. Мне же добродушно сказал:

– А, вернулся, парень?

Элеанор куда-то вышла. Простыни с дивана были убраны, так же как и посуда со стола.

– Садитесь, капитан. Джон, возьмите у него пальто. Полагаю, вы к моей дочери.

Барклай вел себя так, словно находился у себя дома, а не в квартире Элеанор.

Я встал, как сенбернар, у дверей спальни. Риордан сел на жесткий стул, Барклай же с комфортом устроился на диване.

– Удалось поймать беглеца? – спросил он.

– Почему вы не заявили об угоне вашего автомобиля? – спросил Риордан.

– А что, какую-то из моих машин украли? Я не в курсе. Шофер мне ничего такого не сообщал.

– Сегодня ночью в три часа с четвертью в Филадельфии задержали человека по имени Джеймс Торп.

– Что, у него моя машина?

– Черный «крайслер»-купе, зарегистрирован в Нью-Йорке как собственность Нобла Барклая.

– У меня есть черный купе, я на нем вчера ездил, – проговорил Барклай и с грохотом обрушил кулак на стол. – Черт, я наверняка опять бросил его у подъезда! Ну да, конечно! – Немного взяв себя в руки, он добавил виноватым голосом: – Боюсь, ключи были в зажигании. Я иногда оставляю их так для шофера.

– А что это за Джеймс Торп? – спросил я.

– Впервые о нем слышу, – вставил Барклай.

– У него были водительские права, выданные штатом Калифорния, – ответил мне Риордан. – По ним рост у него метр девяносто, вес сто килограммов, а в нашем отчете говорится, что он тощий мужчина ростом чуть за метр восемьдесят.

– За что его взяли? – спросил я.

– Сел за руль пьяным.

– Пьяным! – прошептал Барклай словно ругательство и кашлянул, прежде чем снова заговорить. – Его допросили? Он признался, что угнал мою машину?

– Он не стал говорить без адвоката.

– О… – только и сказал Барклай.

Мы все ждали.

– Затем потребовал лучшего адвоката в Филадельфии. Самого лучшего, он на этом настаивал. Утверждал, что он важный человек – мол, все будут потрясены, если он откроет свою настоящую личность. В бумажнике у него было десять тысяч.

Барклай вскинул брови.

– И что, адвоката ему привели?

– Как только выяснится что-то новое, нам сообщат. – Риордан напустил на себя равнодушный вид, но внимательно следил за тем, что отражается на лице у Барклая.

Из спальни вышла Элеанор, красивая и очень несчастная. Из-за расширенных зрачков глаза ее казались темными. Домашнее платье она сменила на синюю юбку и белый свитер.

Отец жестом пригласил ее сесть рядом, но она отошла в дальний угол комнаты.

– Знакомься, это капитан Риордан. Капитан, моя дочь Элеанор.

Риордан стал расспрашивать ее про Лолу – насколько близко они дружили, часто ли Лола доверяла ей личные тайны, была ли подавлена в день своего предполагаемого самоубийства.

– Да, была, – ответила Элеанор с нажимом. – Утром она пришла в хорошем настроении, но во второй половине дня что-то случилось. Она ни с того ни с сего вспылила, бросила шубку на пол и надолго заперлась в уборной. То ли слишком много выпила за обедом, то ли из-за цветов расстроилась. Кто-то прислал для нее розы – видимо, кто-то ей неприятный.