Книга Кошки-мышки, страница 74 – Вера Каспари

– Я не помню, чтобы вел себя жестоко, но если я сказал что-то неподобающее, приношу свои искренние извинения. Но неужели это была единственная причина? Неужели ты и правда бежала, потому что решила, будто я перестал тебя любить?

Она склонила голову.

Чарли приготовился высказать все, что было у него на уме. Беделия вытерла глаза и потянулась к зеркальцу. Заметив, что муж смотрит на нее, она грустно улыбнулась.

Он прокашлялся и сказал:

– Мне тоже надо кое в чем признаться. Когда я распаковывал твои вещи, я кое-что обнаружил.

– Ты не должен ни в чем себя винить, дорогой. Любой на твоем месте сделал бы то же самое. По-моему, это замечательно, что ты распаковал мою сумку.

– Я кое-что обнаружил! – Он подошел ближе к кровати и прищурился, ожидая увидеть на ее лице страх или виноватое выражение. Она сохраняла самообладание. Чарли продолжил: – Прежде всего, я обнаружил, что твой побег не был спонтанным. У тебя в сумке лежало несколько брошюр. Ты знала, когда отправляются те или иные корабли. Ясно, что ты думала об этом какое-то время.

– Да, думала, – с нежностью сказала она.

– И почему же?

– Послушай меня, Чарли. Мне нелегко сказать то, что я собираюсь сказать. Когда я вышла за тебя, ты мне очень нравился. Я думала, ты именно тот мужчина, который может сделать женщину счастливой. Я притворялась, что влюблена в тебя сильнее, чем это было на самом деле. – Она вздохнула, полная раскаяния. – Теперь я могу рассказать тебе об этом, Чарли, потому что теперь я действительно люблю тебя. Безумно люблю. И когда я поняла, что страстно влюблена в тебя, я испугалась. Я чувствовала, что недостаточно хороша и недостаточно умна, чтобы быть твоей женой, и я дала себе слово, что если ты устанешь от меня, если я когда-нибудь пойму, что ты несчастен или жалеешь, что женился на мне, я уйду. – Она говорила со страстью, торопливо, слова лились сплошным потоком, она даже слегка запыхалась.

– Боже мой, Бидди, – пробормотал Чарли, пораженный ее напором.

– Я скорее умру, чем причиню тебе боль, Чарли.

Чарли присел в изножье кровати. Неожиданное признание жены тронуло его, но в то же время и озадачило. Если любовь погнала ее из дома в разгар снежной бури, зачем же всего несколькими часами ранее она умоляла его бежать вместе с ней? Он склонялся к тому, чтобы задать этот вопрос, но не хотел ранить ее, создавая впечатление, что не верит в ее оправдания.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Беделия. – Наверняка удивляешься, откуда у меня деньги на такое путешествие. Должна тебе кое в чем признаться, дорогой.

Теперь, когда он подошел так близко к правде, Чарли отнюдь не был уверен, что хочет ее услышать. Он гладил пальцем изгибы зеленой ситцевой змеи – аппликации на белом муслиновом стеганом одеяле. Лучше жить счастливо, говорил он себе, чем страдать от причиняющих боль знаний. Стволы деревьев на одеяле были красновато-коричневыми, листва – зеленой в мелкую белую крапинку. На каждом четвертом квадрате красовалось алое круглое яблоко.

– В ноябре я получила немного денег. Собственных денег.

– Как?

– В наследство. Умерла бабушка Рауля. Она оставила ему свои сбережения, а по закону они переходят вдове. Его семья возражала, они всегда меня недолюбливали, но боялись, что я устрою скандал и все узнают об их жадности и непорядочности, так что им пришлось отдать мне эти деньги.

– Почему ты мне не сказала?

Она вздохнула.

– Дорогой, любимый Чарли, я не хочу упрекать тебя, но… – Она слабо, с неодобрением усмехнулась. – Ты все-таки немного ревнивый. Ревнуешь даже к несчастному покойному Раулю. Потому я и решила не говорить тебе о наследстве и оставить немного собственных денег на покупку рождественских подарков. Чтобы я могла купить все, что захочу, не считаясь с расходами, и не думать о том, что транжирю твои деньги.

– Значит, ты солгала, когда сказала, что взяла из денег на ведение хозяйства?

– Да, дорогой.

– Я бы предпочел, чтобы ты сказала мне правду.

– Прости меня, Чарли, пожалуйста, скажи, что простишь меня. – Она протянула к нему руки. Чарли не взял их, и они безвольно опустились на одеяло. – Я умру, если ты меня не простишь.

– Что за вздор!

– Не будь ко мне так жесток, Чарли. Я люблю тебя. Я живу только ради тебя.

Ее пыл смутил его. Он встал, отошел от кровати и посмотрел на портрет матери над каминной полкой. Харриет Филбрик никогда не красила румянами губы или щеки. Ее лицо украшала лишь праведность. Выпрямив спину, она сидела на резном стуле в викторианском стиле и взирала на мир с полной уверенностью в собственном превосходстве. Взгляд матери придал Чарли смелости. Он резко обернулся и сказал голосом, которым всегда говорила матушка, когда хотела выразить свое недовольство:

– Почему ты солгала мне насчет кольца?

– Какого кольца, дорогой?

– Прошу, не лги, Беделия. Я знаю, что черная жемчужина никуда не делась. Я видел ее у тебя в сумке.

– Ах, это. Да, конечно, ты нашел ее в моей сумке. Поскольку я думала, что ухожу от тебя, не имело значения, буду я ее носить или нет. Как видишь, дорогой, тебе не удалось исправить мой вкус. Мне все еще нравится эта искусственная жемчужина.

– Но ты говорила, что отдала ее!

– Ничего подобного. Я никому не отдавала это кольцо.

– Ты сказала мне, что отдала.

– Какая нелепая мысль!

– Послушай-ка, – едва ли не выкрикнул Чарли, – ты сказала мне об этом на Рождество. Я хотел подарить кольцо Эбби, а ты сказала, что у тебя его больше нет.

Она покачала головой.

– Я прекрасно помню, – настаивал Чарли. – Ты дважды это говорила. Еще и в тот вечер, когда мы ужинали у Бена…

– Нет! – перебила она. – Нет, я никогда такого не говорила. Ты сам это сказал. Теперь я вспомнила: ты сказал Бену и Эбби, что я отдала кольцо. Я тогда промолчала, потому что не хотела спорить с тобой на людях, особенно после столь лестного замечания Эбби, будто я не похожа на других жен. Мне еще тогда стало интересно, с чего ты это взял, и я собиралась поговорить с тобой, когда мы останемся одни, но ночью у тебя случился приступ, и я так испугалась, что у меня все вылетело из головы.

– Так и будешь стоять тут и уверять меня, будто не говорила в Рождество, что избавилась от кольца?

– Я не стою, – сказала Беделия. – Я лежу в постели, больная, и с твоей стороны очень жестоко убеждать меня, будто я сказала тебе нечто подобное.

– Я мог бы поклясться! – воскликнул Чарли.

– Ты, наверное, все это напридумывал. У тебя исключительно богатое воображение, Чарли.

Он не знал, что на это ответить. Может, она и права. Он был уверен, что Беделия сказала ему, будто отдала кольцо. Неужели это и правда всего лишь его воображение? Неужели его память ненадежна, правда – иллюзия, реальность – всего лишь плоды фантазии?