Книга Шепот в темноте, страница 38 – Елена Звездная

Правда, в свете фонарного луча местечко показалось мне гораздо более жутким, чем прежде, но, как выяснилось, мы с Аделардом перенеслись на едва ли не единственный пригодный для нахождения участок — повсеместно вокруг камни были острыми, более того, между ними явно что-то было. Или кто-то… Может, мне и показалось, но, по-моему, я заметила парочку гладких перекатывающихся черных тел. Змеи? Жутко огромные для змей, если честно.

Но думать об этом сейчас я не собиралась. Быстро подойдя к Аделарду, голова которого лежала на моем рюкзаке, я опустилась на колени, придерживая фонарик, достала в первую очередь пакет с кровью.

— Неожиданно, — прохрипел Аделард.

— Кровь? — переспросила я. — Да, найти ее в вашем доме оказалось действительно неожиданным, но после я вспомнила, что вы все же вампир. Как ее открыть, чтобы вы могли выпить?

С этими словами я захватила фонарик ртом и взялась за пакет, с твердой решимостью оторвать уголок, чтобы некоторым пить было легче.

Но мужчина, освещенный зажатым мной в зубах фонарем, приоткрыл глаза, глянул на меня с каким-то странным выражением и хрипло спросил:

— Маделин, а что вы вообще знаете о вампирах?

Перехватив фонарь рукой, осторожно спросила:

— А что не так?

— Это моя кровь, — сипло сообщил Аделард. — Хранится в убежище на случай, если мне потребуется экстренное переливание.

— Ой, — только и сказала я, стремительно откладывая пакет и чувствуя себя последней… последней, в общем.

Вампир же, с глухим стоном вновь откинувшись, хрипло произнес:

— Для восстановления мне действительно понадобится кровь, но позже… когда смогу… если смогу поохотиться…

И он закрыл глаза, дыша тяжело и с отчетливо слышимым хрипом в легких.

Мне же хватило сказанного им «для восстановления мне действительно понадобится кровь», а потому, недолго думая, я закатала рукав рубашки, обнажая локтевой сгиб, и поднесла руку к губам вампира. И зажмурилась, потому что с детства боюсь крови.

Замерла, ожидая, когда вампир прокусит артерию… или вену… или что они там кусают.

Но ничего не происходило.

Секунду, вторую, третью…

Я не выдержала, приоткрыла один глаз и глянула на вампира. Как оказалось, Аделард смотрел на меня, вопросительно выгнув неповрежденную бровь. И, заметив, что я глаза раскрыла, мрачно поинтересовался:

— Цветочек, ты осознаешь, что сейчас творишь?

Вздрогнув от этого его «цветочек», испуганно ответила:

— Да.

— И что же? — поинтересовался Аделард.

Не убирая руку, пояснила:

— Вы изранены, настолько, что, похоже, не можете встать. Мне же просто не хватит сил дотащить вас даже до лестницы, не говоря о том, чтобы поднять по ступеням, ко всему прочему, я боюсь, что потревожу ваши раны и причиню только вред. Вы сами сказали, что для восстановления нужна кровь. Возьмите мою.

И я готова была снова зажмуриться, едва вампир обнажит клыки, но Аделард продолжал задумчиво смотреть на меня. Затем, тяжело, с жутким бульканьем вздохнув, произнес:

— Маделин, идите в дом. На рассвете придет мой помощник и выведет вас отсюда. Поверьте, у вас нет никаких причин беспокоиться обо мне — я выполнил заказ, вас доставят к Вихо. Уходите, пожалуйста.

И он снова закрыл глаза. И выглядел он при этом… умирающим! Черты избитого лица медленно, но заметно заострялись, грудь приподнималась едва-едва рывками, которые давались вампиру явно не просто, кровь продолжала сочиться из ран…

«Я ничего не имел против Стоу, теперь мне придется его убить»…

И что-то мне подсказывало, что Роутег слов на ветер не бросает, а значит… значит, вампир сейчас умрет?!

— Аделард, — сдавленно позвала я, — Аделард, пожалуйста, скажите, что я могу сделать? Аделард?!

Он медленно открыл глаза, взгляд его не выражал практически никаких эмоций, как и голос, кода вампир хрипло произнес:

— Уйти.

Я отрицательно замотала головой.

— Маделин, — говорил вампир все тише, — я на грани смерти и поэтому теряю контроль над инстинктами. Если вы думаете, что я сейчас вижу вас, — вы ошибаетесь, мой взгляд давно фокусируется исключительно на биении вашей сонной артерии. Единственное, что меня останавливает, — четкое осознание, что питания умирающего вампира вы можете не пережить. Уходите. Здесь есть живые существа, я постараюсь справиться. В любом случае вам беспокоиться совершенно не о чем, вас заберут утром…

Он захрипел и закашлялся, из разбитого рта по щеке вниз потянулась струйка крови.

Я вдруг подумала, что могу умереть здесь, в этом гроте, среди чудовищных странных змей…

Посмотрела на Аделарда — его дыхание становилось все более прерывистым, вампир умирал.

И я решила, что жизнь у меня все равно не слишком удалась, а у отца есть другой вариант спасти семью.

С трудом припомнив, где именно располагается сонная артерия, я молча убрала волосы с шеи, перекинув их на другую сторону, пододвинулась к Аделарду и нагнулась, стараясь сдержать дрожь.

— Что ты делаешь? — простонал вампир.

— Наверное, самую правильную вещь в своей жизни, — тихо ответила я.

Аделард хрипло зарычал, резко выдохнул, и я ощутила его дыхание кожей, а в следующее мгновение его губы прикоснулись к моей шее, оставляя мокрый, явно кровавый след. Я напряглась, ожидая укуса.

И боль оглушила!

Боль ослепила, заставляя выгнуться всем телом. И как я не кусала губы, пытаясь сдержаться, сорвала горло от крика.

А потом наступила тьма…

* * *

— Вампир, где она?

Я содрогнулась, услышав этот голос, но лишь внутренне, отдаленно… как-то странно, потому что мое тело, полное сил и энергии, отреагировало иначе — совершенно расслабилось, после я ощутила, как растянулись в насмешливой улыбке губы, затем неожиданно мужским тенором ответила:

— Вихо, ты дал мне семь дней.

— Где она? — прорычал глава клана Волка.

— Семь дней. Истек лишь один. До связи. — Эту фразу произнесла я… Аделард?!

Что происходит?..

«Очнулась?» — шепот, раздавшийся словно внутри меня.

* * *

Открыв глаза, я села на постели, затем огляделась. Я находилась в том самом домике на горе, в который поднималась вчера. Но как и когда мы вернулись, как я разделась и легла на постель, как заснула — не помнила ничего.

Открылась раздвижная дверь, являя стоящего на пороге Аделарда. На вампире не было ничего — ни ран, ни шрамов, ни следов от вчерашних ужасных повреждений, ни даже рубашки или майки. Аделард красовался накаченным мускулистым торсом, будучи одет лишь в одни льняные свободные штаны, и первой обращенной фразой ко мне было: