Книга Багровый пик, страница 14 – Нэнси Холдер

– Тебе придется мне поверить, – пробормотал он, наклонившись к сестре поближе.

Он изменился; все изменилось; они совсем не об этом с ним договаривались. Вокруг было слишком светло – это мешало ей думать. Доверие в этом мире дорогого стоило. Но Томасу она могла доверять.

А кому еще?

#

Картер Кушинг был человек наблюдательный – в его работе детали играли важную роль. Поэтому, через несколько дней, когда мистер Холли вновь предстал перед ним, Кушинг понял, что у него есть какая-то информация. И информация не из приятных.

Прости меня, детка, подумал он.

– Мне не часто приходится приносить дурные вести, – произнес мистер Холли вместо приветствия. – Но если они появляются, то я доставляю их лично.

В руках у него был конверт, который он протянул Кушингу.

– Откройте, когда будете одни, – посоветовал он.

Деньги перешли из рук в руки, и мистер Холли удалился.

#

Эдит очень гордилась Аланом. И хотя его офис все еще наполовину был заполнен нераспакованными коробками, он уже консультировал какого-то пациента и двигался по комнате с уверенностью истинного ученого. В приглушенном свете он каким-то прибором исследовал глаза пожилого джентльмена, а Эдит вежливо держалась в сторонке. Она вспомнила, как сэр Томас демонстрировал модель своего изобретения в конторе его отца, и ее щеки потеплели. Чтобы чем-то заняться, она стала рассматривать книги и инструменты Алана.

– Вы не пользовались каплями регулярно, – попенял Алан своему пациенту. – А я настаиваю, чтобы это делалось именно регулярно. – Он повернулся и увидел Эдит, которая улыбнулась ему. Алан начал писать на рецептурном бланке. – Идите в аптеку и попросите приготовить вам именно такое лекарство, а потом принимайте в той же дозировке.

Мужчина вышел, и Алан полностью переключился на Эдит.

– А что ты читаешь? – поинтересовалась она. – Морфология Оптического Нерва, Принципы Оптической Рефракции…. – Она дотронулась до корешка следующей книги. – Артур Конан-Дойл? Алан? Ты что, любитель детективов?

– Конечно нет, – Алан покачал головой. – Но Конан-Дойл ведь врач. И так же, как и я – офтальмолог.

– Как и ты, – улыбнулась девушка.

– Я встречался с ним в Англии. Был на одной из его лекций.

– Правда? И как он?

– Это было потрясающе. Речь шла не о литературе, а о спиритизме. Позволь я покажу тебе кое-что. Это может тебя заинтересовать.

Усевшись, она наблюдала, как Алан собирает проекционный аппарат, сделанный из дерева и меди. Цвет ее платья, с рукавами-буф, подходил к цвету медных деталей аппарата. Алан раскладывал фотографические пластинки на подносе.

– Сам по себе процесс фотографирования довольно прост, – начал он свои объяснения. – Изображение появляется на пластинке благодаря использованию комбинации солей серебра, а потом фиксируется на ней, пока еще никому не видимое. Такое изображение называется латентным. Для того чтобы сделать его видимым, мы используем проявитель, например – пары ртути.

Он показал на стеклянную пластинку, которая лежала перед ним. Основным изображением на ней было изображение младенца в колыбели. А потом кровь застыла у Эдит в жилах, когда она рассмотрела бесформенную фигуру, склонившуюся над младенцем: вытянутое, жутковатое лицо с черными дырами на месте глаз и раскрытым в немом крике ртом. Кричало ли существо от боли или ярости, было непонятно. Девушка еще раз взглянула на ребенка и с трудом подавила в себе импульс выхватить младенца из кроватки, хотя и понимала, что это совершенно бессмысленно.

– Я глубоко уверен, что отдельные субстанции на земле, будь то химические соединения или минералы, так же способны фиксировать изображения, как и эта пластина. Они могут зафиксировать или человека, или эмоции, которых больше не существует. Такой процесс называется «импрегнирование».

А не могло ли нечто похожее произойти у нас в доме? – заинтересованно подумала Эдит. Тогда то, что она видела… дважды… в доме – это не результат ее воображения, а совершенно материальные вещи?

– Но не все способны видеть эти изображения, – негромко заметила она.

А я их видела.

Видела ее.

Ее внутренности сжались в комок.

– Совершенно верно, – согласился Алан, не замечая ее дискомфорта. – Например, пациент, который только что вышел, помимо всех остальных своих болезней, абсолютный дальтоник.

Перед ее глазами прошла вся его коллекция фотографий различных фантомов – мутных и сформировавшихся только наполовину, все более тревожных, растянутых и нереальных …. Это нечто, что обладало каким-то сознанием? Или это были простые воспоминания? И по какой причине они возвращались?

– Он никогда не сможет воспринять красный или зеленый цвет, – продолжал свои рассуждения Алан. – Он соглашается верить в их существование только потому, что большинство людей вокруг него это подтверждает.

А призраки – они существуют? Это что, изображения настоящих призраков?

А вот на этой картинке, да, да, именно на этой… неужели кто-то пошевелился?

– Эти… призраки, – Алан специально воспользовался тем же словом, которое Эдит использовала в своей книге, – могут быть везде вокруг нас, но только люди, обладающие «проявителем», то есть особым отклонением от нормы, способны их видеть.

– А может быть, мы их замечаем, когда для этого наступает особое время? Когда им надо, чтобы мы их увидели, – предположила девушка. Потом она заметила, как пристально смотрит на нее Алан, покраснела и отвела глаза. Он ведь был ее доверенным лицом – именно ему она шепотом сообщила, что к ней приходил призрак мамы. Он был свидетелем того, как над ней издевалась Юнис, его сестра, когда узнала об этом. И он видел, как сэр Томас наслаждался каждым словом ее книги, как просил продолжения.

– Конан-Дойл использовал термин «оферта», – продолжил свой рассказ Алан, – подразумевая под этим какой-то жест, как приглашение к разговору. Постучи один раз, если «ДА», или Дотронься до руки, если ты здесь.

Эдит не могла понять, к чему он завел этот разговор. Ведь она никому ни слова не сказала о последнем… появлении, поэтому странно было, что Алан решил вернуться в прошлое, да еще такое болезненное. Правда, он видел, насколько ее история про призрака заинтересовала сэра Томаса. Это что, попытка отвлечь ее от англичанина и завоевать ее внимание? Или сейчас он понял, что в прошлом, будучи ее другом, не слишком поддерживал ее литературные начинания?

– Ты никогда не рассказывал мне об этом своем увлечении, Алан, – сказала Эдит и стала ждать его ответа. Его лицо смягчилось.

– Иногда мне кажется, Эдит, что ты можешь думать обо мне только как о друге детства, вместе с которым ты забиралась на фруктовые деревья.