Книга Дьяволы с Люстдорфской дороги, страница 32 – Ирина Лобусова

Речь шла об исчезновении Снегиря, который бесследно пропал с момента схода и не явился даже за своей долей, которую Таня принесла от Японца, – за вырученные ценности галантерейщика. Она уже усвоила, что отныне должна контролировать каждый шаг своих людей – без нее они не могут пойти ни на какое дело. Это был закон в воровском мире. И Таня верила, что они будут соблюдать его строго. Но вот теперь исчез Снегирь.

– Что за шум, а драки нету? – В кабачок ввалился Хрящ. Подвыпивший и довольный, он был одет в непривычный для него щегольской костюм и даже не выглядел в нем таким жилистым, как в обычной одежде, ведь именно за свою жилистость и угловатость он получил кличку Хрящ.

– Ты слышал, что исчез Снегирь? – уставилась на него с яростью Таня.

– Да никуда он не исчез… – ответил лениво Хрящ. – Напился, валяется где-то… Тоже мне делов…

– И где мне его теперь искать?

– Тебе видней. Ищи, где хочешь. Ты же у нас главарь. – Его ехидная улыбка ясно давала понять, как он относится к Тане.

– А если он в канаве с пулей в башке лежит, тогда как?

– А никак. Не найдем. – Хрящ даже не пытался скрыть насмешку.

Таня закипала от ярости. Вот оно – первое испытание. А она ведь чувствовала, что будет не сахар.

– Слышь, Алмазная… – К ней подступил щупленький близорукий бандит по кличке Крот, – а я слышал за Снегиря – он мне вроде как сказал.

– Что он тебе сказал?

– Ну… тебя в пятницу короновали, а в субботу Снегирь в цирк собирался. Публику пощипать. Там щас цирк с Америки выступает, публика на него валом валит. Цирк Барнума, кажется. Так он собирался затесаться промеж публики, малость швицеров потрусить…

Таня знала, что Снегирь считался неплохим карманником и часто устраивал рейды по кафе, театрам и другим публичным местам. А Снегирем он был прозван за то, что легко и быстро краснел.

– А я ему разрешала? Почему меня не спросил?

– Так не должен щипач тебя спрашивать. А процент свой он и так принесет.

– Ладно. Суббота. А сейчас – что? Где он сейчас?

– Я видел Снегиря, – подошел Подкова, давно прислушивающийся к разговору, – я в субботу вечером лошадей цирковых ходил смотреть. У меня приятель в цирке при конюшне работает. Там у него коренник заболел, он меня и позвал. Был я в конюшне, раствор из трав для коренника готовил, как вдруг глядь – Снегирь по двору шастает, словно чего высматривает. Ну, я и понял, что он опосля публики артистов и циркачей решил пощипать. Денег-то у них много. Чем не публика? Снегиря во дворе уже не было.

– Что это значит? Разве это практика – щипать артистов? Кто так делает? Не делают так никогда, – удивилась Таня.

– Да ведь ты знаешь за Снегиря – он же безбашенный, у него зарáз башку сносит. А как увидит за живые гроши, так не застопорит никто. Мабуть, у циркачей гроши подсмотрел, брюлики там, все такое, вот у него башку и снесло, полез.

– Бриллианты у циркачей? Ты хоть сам слышишь, что говоришь?

– А шо? Хто их там знает? Это с виду бездомные, а копнешь – там такой навар!

– Ладно. Наведаемся в субботу в этот цирк. Посмотрим, что и как. А до субботы ты, Подкова, и ты, Зима, сходите к циркачам, во двор цирка, да все там и облазите. Ванька-Босяк, и ты с ними пойдешь. Если спросит вас кто, скажете, что ищете своего друга. Он якобы сюда к знакомым каким приходил, да вот и не вернулся домой.

Подкова нерешительно мялся с ноги на ногу.

– Чего тебе еще? – недовольно спросила Таня.

– Так там этот… у них… фокусник… Он, говорят, настоящий черт.

– Что значит – черт?

– Черт, говорят, с людьми делает шо угодно. Они до смерти его боятся. И держится особняком, не ходит ни с кем. И лезть туда снова…

– Ничего не сделает вам этот фокусник! На глаза ему не попадайтесь. А я на него в субботу взгляну, – твердо сказала Таня.

Снаружи раздался шум. Дверь распахнулась. На пороге появился взмыленный взъерошенный Колька-Жмых. Глаза его сверкали, будто он был пьян.

– Алмазная, там… Там Снегиря нашли. Во дворе цирка, – выдохнул он.

Цирк находился всего в двух кварталах от Садовой улицы. Но Тане показалось, что это расстояние – целая вечность. Она не ощущала под собой ног. Ей казалось, что ее несет по воздуху – странным, переменчивым ветром, в котором тонны пыли забивают и дыхание, и слова.

Следом шли Хрящ, Ванька-Босяк и Зима. Шли они быстро, но все равно не успевали за Таней. По дороге она еще и умудрялась расспрашивать Кольку-Жмыха.

– Так фарцовые ребятишки сказали, что шухер за Снегиря начался. Там на земле, это… Вроде как оно… Разглядеть с трудом можно. Это ребятишки просто сказали – мол, ваш этот, Снегирь.

Возле ворот во дворе цирка собралась толпа, и было видно несколько милиционеров из народного милицейского ополчения (бывших сотрудников теперь называли так), которые держали нечто вроде оцепления, пытаясь сдержать толпу. Таня завернула Зиму, велела срочно привезти Подкову, надеясь пройти с ним внутрь. Зима бросился обратно на Садовую со всех ног.

На земле возле ворот на холстине лежало что-то, прикрытое темной рогожей. Рядом стоял белый, перепуганный милиционер, вокруг которого и собиралась толпа.

Бойкие торговки, промышляющие в городе щипачи из банды Яшки Чалого, какие-то пьяные биндюжники с Привоза, сомнительного вида босяки, благообразные кавалеры в цилиндрах, несколько дам в дорогих платьях по последней моде, модистки, шляпницы со шляпными картонками – вся эта разношерстная публика вдруг сплотилась, стала одним целым, стараясь поскорей рассмотреть то, что спрятано под рогожей, изводя себя и друг друга несусветным, невероятным, сверхчеловеческим любопытством.

Таня стала продвигаться в самое начало толпы. Пробиваясь в первый ряд, она вдруг толкнула какого-то благообразного молодого человека в цилиндре. И сразу же попросила прощения.

Молодой мужчина улыбнулся. Про себя Таня отметила, что он очень красив. У него было тонкое, аристократическое лицо, длинные черные волосы, собранные сзади в хвостик. На неестественно бледном лице выделялись яркие зеленые глаза. Одет он был дорого, и сразу становилось понятно, что он занимает солидное положение в обществе. Однако, как самый настоящий одессит, не чужд обычному любопытству.

– Неужели такая девушка предпочитает подобные зрелища? – улыбнулся он. Таня поняла, что ее принимают за даму из общества – ничего странного: этим утром она надела элегантный наряд.

– Нет, что вы, – светски улыбнулась в ответ она, – я просто проходила мимо, и меня привлекла толпа. А что тут произошло?

– Говорят, человека убили. Видите, там, под рогожей труп?

– Как убили? Где? – Таня изобразила испуг.

– О, это темная история. – Незнакомец понял, что нашел благодарную слушательницу. – Говорят, что куски трупа нашли в корме для животных. Видите, за воротами стоят большие кадки? – Он явно наслаждался рассказом. – И даже сюда доносится вонь… Рабочие, ухаживающие за зверями, зачерпнули в кадке ведро, а вместо зловонной жижи корма вытащили разрубленный труп.