Онлайн книга «Мария Башкирцева. Дневник»
|
– Я, конечно, влюблюсь, но не женюсь, – сказал он. – Ведь за такие речи стоит высечь человека! – Потому, – продолжал он, – что я бы желал, чтобы любовь моя длилась вечно, по крайней мере, в воображении, сохраняя божественную чистоту и силу. Брак уничтожает любовь именно потому, что дает ее. – О! О! – сказала я. – Отлично! – заметила его мать, пока нелюдимый оратор краснел, смущенный собственными словами. А в это время я смотрелась в зеркало и подрезала челку, сделавшуюся слишком длинной. – Вот вам, – сказала я Паше, бросая ему прядь золотистых нитей, – я даю вам это на память. Он не только взял их, но даже голос у него задрожал; а когда я хотела отнять их, он так уморительно посмотрел на меня, как смотрит ребенок, завладевший игрушкой, которая кажется ему сокровищем. Я дала ему читать «Коринну», и он ушел. Коринна и лорд Мелвиль пешком переходят через мост Св. Ангела… «Когда я переходил через этот мост, – говорит лорд Мелвиль, возвращаясь из Капитолия, – я в первый раз долго думал о вас». Я не знаю, что есть особенного в этой фразе… но я буквально замерла, прочитав ее вчера вечером. Впрочем, я всегда бываю так поражена, когда прочитываю ее. Не говорили ли и мне чего-нибудь подобного? В этих немногих простых словах заключается какая-то волшебная сила, может быть, это их простота? Или же это ассоциация? 20 октября В восемь часов утра, в серую погоду, мы уже отправились на охоту. Земля была покрыта легким слоем снега, как лицо m-me Б. пудрой. Мишель привел свою стаю борзых собак. Как только мы выехали в поле, я села верхом, не снимая шубки, которую я перевязала вокруг талии ремнем; мне дали держать трех собак. Иней, снег, лошади, острые мордочки борзых собак – все это радовало меня; я торжествовала. Паша тоже ехал верхом и был очень любезен, что к нему совсем не идет и смущает меня. Но этими переменами настроения нельзя пренебрегать. – Паша, есть одна личность, которая меня страшно стесняет (успокойтесь, это не тетя Т.), и мне хотелось бы избавиться от этой личности приличным образом. – Хорошо, располагайте мной. – Правда? – Попытайтесь. – Честное слово? И вы ничего не скажете? – Честное слово, никому ничего… Благодаря нескольким словам, которыми мы обменялись, между мною и «зеленым человеком» установилась известного рода связь. Мы иногда говорим между собой шепотом, по-английски, в отсутствие его матери. Паша пытался продолжать быть любезным. Но я дала ему поцеловать обе мои руки, прочесть стихотворение Виктора Гюго и вообще обращалась с ним как с братом, кто он и есть на самом деле. 23 октября Вчера, усевшись в карету, запряженную шестеркой, мы уехали в Полтаву. Переезд был веселый. Слезы в час отъезда из родительского дома вызвали всеобщие излияния, а Паша воскликнул, что влюблен безумно. – Клянусь, что это правда, но не скажу в кого. – Если вы влюблены не в меня, – воскликнула я, – то я вас проклинаю. Моим ногам было холодно, он снял свою шубу и покрыл мне ноги. – Паша, побожитесь, что скажете мне правду. – Клянусь! – В кого вы влюблены? – Зачем? – Мне это интересно, мы родственники, я любопытна, и потом… Это меня забавляет. – Видите, это вас забавляет! – Конечно, но не понимайте меня в дурном смысле; я интересуюсь вами, и вы хороший человек. – Вы смеетесь, а потом будете насмехаться надо мной. – Вот вам моя рука и мое слово, что я не смеюсь. Но лицо мое смеялось. – В кого вы влюблены? – В вас. – Правда? – Честное слово! Я никогда не говорю так, как говорят в романах, и разве нужно падать на колени и говорить кучу глупостей? – О! Мой милый, вы подражаете кому-то, кого я знаю. – Как хотите, Муся, а я говорю правду. – Но это безумие! – Да, конечно, и это-то мне и нравится! Это безнадежная любовь, а мне это и нужно. Мне нужно страдать, мучиться, а потом… мне будет о чем думать, о чем сожалеть. Я буду терзаться, и в этом будет мое счастье. – Молодо-зелено! – Молодо? Зелено? – Но мы брат и сестра. – Нет, мы двоюродные… – Это одно и то же. – О, нет! Тогда я принялась дразнить моего поклонника. И всегда не тот, кого я ищу! Я уехала с Полем, отослав Пашу в Гавронцы. На станции мы встретили графа М., и он оказал мне несколько незначительных услуг. Меня разбудили на третьей станции, и я, вся заспанная, прошла мимо графа и слышала, как он сказал: – Я нарочно не засыпал, чтобы видеть, как вы пройдете. Меня ждали в Черняковке, но я была так разбита, что сейчас же легла спать. Дядя Степан и Александр с женами и детьми пришли ко мне, когда я уже легла. Мне хочется вернуться к моим! Уже здесь я чувствую себя лучше. Там я буду спокойна. Я видела мою кормилицу Марфу. 24 октября У меня не было детства, но дом, в котором я жила ребенком, мне симпатичен, если не дорог. Мне знакомы все люди и предметы. Слуги, переходившие от отца к сыну и состарившиеся в этом доме, удивились, увидев меня такой большой, и я бы предавалась приятным воспоминаниям, если бы не была занята следующими соображениями. Меня называли мухой, но я не могла выговорить х и говорила «мука». Мрачное совпадение. Я видела во сне А. в первый раз после отъезда из Ниццы. Доминика с дочерью приехали сегодня вечером; я писала им утром. Долго сидели в столовой, которая соединяется с залой посредством арки, без всякой драпировки. Мое платье «Agrippine» имеет большой успех. Я пела, не переставая ходить, чтобы преодолеть этот страх, который всякий раз охватывает меня, когда я начинаю петь. К чему писать? О чем мне рассказывать? Я, вероятно, навожу отчаянную скуку… Терпение! Сикст V был только свинопасом, и Сикст V сделался папой! Будем писать дальше. Тетя Леля вносит точно струю воздуха из Рима… Мне казалось, что мы только что вернулись из оперы или с Пинчио. Громадная библиотека дедушки представляет большой выбор любопытных и редких сочинений. Я выбрала из них несколько, чтобы читать с тетей Лелей. 26 октября |