Онлайн книга «Морена»
|
— Токарев… Фишман подслеповато смотрел на него. — Что? — А что в городе творится? У нас мокруха за мокрухой, мы возбуждаться не успеваем. Что с показателями по кварталу будет я не знаю… нас же всех поганой метлой. Да еще статейки эти… подметные. Токарев подмигнул. — А это ты Резника нашего спроси. — Кого? — Резницкого. Он у нас сегодня — с преступностью в городе и области борется. * * * Из заведения — Токарев поехал к чеченцам… Чеченцы — имели в Одессе большее влияние, чем в любом другом городе Украины еще с девяностых. Тогдашний мэр Одессы Эдуард Гурвиц начинал с того, что организовывал работу чеченских шабашников на всем юге Украины и в Молдове, и потому — знал всех чеченских лидеров нового времени, поименно и за руку. Во время первой чеченской войны — Одесса стала тылом чеченских боевиков, там в больницах лечились раненые, оттуда же потоком шло в Чечню оружие. Когда задавался вопрос, отчего чеченские боевики вооружены были лучше чем русская армия, ответ был — потому что есть Эдик Гурвиц и есть украинские генералы, типа начальника Главного управления разведки, генерала Скипальского, которые сотнями и тысячами тонн отправляют в Чечню военные грузы, оружие стремительно сокращаемой украинской армии и выведенных на территорию Украины частей из Европы — оружие часто просто бросали на полигонах даже без учета. В девяносто седьмом — Гурвиц и националист Вячеслав Черновол — поехали в Грозный на инаугурацию Аслана Масхадова. Потом — чеченцы проиграли вторую войну, а Гурвиц проиграл выборы и ушел в тень — но деловые связи сохранились. Потому что всем надо и кушать хорошо и отдыхать хорошо. Ничего личного, просто деньги… Папа чеченцев, Аслан Худоев — жил в самом богатом районе Одессы, в трехэтажном особняке. Как то раз — он в лицо оскорбил Сакарелидзе, губера — и тот умылся. Худоев — когда Токарев приехал — как раз жарил шащлык, сам. Обалденные запахи разносились по двору, улыбались автоматчики — мяса много, достанется и им. У Худоева папа держал придорожную закусочную, пошел вверх, когда дядю назначили главой районной администрации… — А запах… — Гость в дом Аллах в дом. Садись, сейчас будет. В отличие от прежних чеченцев — люди Кадырова были показательно набожными. Показательно в том же смысле, что и русские — они выстаивали намаз, а потом отправлялись пить водку… — Что надо, Токарев? — спросил Худоев, обмахивая мясо опахалом — слышал, у тебя проблемы? — Не дождетесь — отреагировал Токарев — комплекс Приморская. Шанибов. — А? — Помнишь то дело? — Какое дело? Токарев покачал головой. — Не надо, Аслан. Когда вы налоговика припугнули. Я тебе еще пятнадцать штук отдал за беспокойство… — Возможно. И? — Веселовский, тот налоговик — в Киеве. Показания дал. — Какие? — Какая разница, какие?! Они и тебя и меня утопят. — Меня не утопят. Токарев заподозрил неладное. — Почему? Вместо ответа — Худоев взял с центра три палки с мясом, положил перед Токаревым. — Ешь. — Почему ты так уверен, что тебя не утопят? … — Тут был Резницкий, да? … — Что он тебе пообещал? … — Что у тебя проблем не будет? Худоев пожал плечами. — Аслан, мы с тобой не первый год знакомы, да? Аслан покачал головой. — Не так, Токарев. Совсем не так. Я человек восточный. С тобой я знаком, да. Но с начальником полиции я знаком дольше. И с начальником налоговой — дольше. И с начальником уголовки — дольше. И заметь — с начальником уголовки я знаком дольше, чем с тобой лично, понимаешь, Токарев? Токарев отодвинул стул и встал. — Пожалеешь. — Да ты ешь мясо. Барашек еще час назад бегал. — Спасибо, сыт. Знаешь, Аслан, есть такая поговорка — в говне брода нет. И ты только что в это говно вступил… * * * От чеченцев — Токарев поехал домой… Он жил в довольно приличном и новом комплексе «Радуга» — достаточно приличном, чтобы жить со всеми удобствами, и достаточно дешевом, чтобы к нему не возникало вопросов связанных с источниками происхождения денег на покупку жилья. Фары — привычно осветили дом, шлагбаум… он почему то не открывался, и Токарев вышел чтобы открыть его вручную. Рядом стоял большой фургон, около него — парень ссорился с девушкой, он кричал на нее на каком-то непонятном языке — а она отвечала на русском, но при этом они как-то понимали друг друга. Пьяными они не были — ни тот ни другой, разговор шел за какие-то деньги. Когда Токарев подошел к шлагбауму — парень ударил девушку, та пошатнулась — и Токарев решил, что пора вмешаться. — Стоять! — крикнул он, и сделал шаг навстречу. Потом еще один и еще. В фургоне с грохотом прокатилась по рельсам дверца — и на груди Токарева появилась красная метка лазерного прицела. — Садись в машину… — сказали по-русски. Прежде чем он успел что-то предпринять — тот парень у машины ударил его в пах и освободил от кобуры с пистолетом… * * * Токарев — работал в милиции (потом в полиции) почти уже пятнадцать лет, начинал на земле, что было сейчас редкостью — и потому мало чего боялся. Он знал уголовников, знал их натуру, их нрав, знал, что от них можно ждать. Знал он и собственных коллег, которые в последнее время от уголовников отличались несильно, знал собственное начальство и чего от него можно ожидать (только плохого) — короче говоря, Токарев был прохаванным ментом, которого ничем в жизни не удивишь. Но вот сейчас он испугался. И сильно. Потому что он понял, что те, кто его захватил — не братва, не уголовники. Это — террористы. Люди принципиально иной породы, иной мотивации. С которыми не договориться — никак. Бусик, в который его затащили — двигался. И куда его везли — он не знал. Его приковали его же наручниками к потолку машины, и он так и стоял. При каждом рывке машины — руки болели. С ним — в фургоне было двое. Оба в масках. Только тот факт, что они были в масках — хоть как-то сдерживал его страх. Если в масках — скорее всего не убьют. Если бы собирались убить — засветили бы, скорее всего, рожи. Но все равно было страшно. У того, что был перед ним — был автомат. Калашников, с глушителем, лазерным и коллиматорным прицелами — такие изредка промелькивали в репортажах из зоны АТО. Он был одет в черные карго-штаны и черную куртку — флиску с капюшоном. Если сказать, что вид был устрашающий — это значит, не сказать ничего. |