Онлайн книга «Внучка берендеева. Третий лишний»
|
…она. И не упустит. — Ты… ты пойдешь на такое? — Если ты пойдешь со мной. — И вновь колечко протянул: — Возьми. Примерь. Оно обовьет палец горячею огненною силой. Оно убережет от глаза дурного и спрячется меж иных перстней. Оно… оно позволит надежде жить. И если так, то, глядишь, и получится все. Ждать-то уже недолго. — Так пойдешь? — В горы? — Велимира взяла кольцо. — В горы… они до небес подымаются. А небеса там синие, высокие. Говорят, на рассвете огнями всеми играют… и орлы там водятся огроменные, под крылом — дом укроется… Он рассказывал про горы и про орлов. Про дом, который поставит для Велимиры, и про жизнь ее, иную, где она будет всенепременно счастлива… иначе ведь зачем? И она слушала. Верила. Сжимала серебряное колечко залогом… ждать? Она дождется. И вправду ведь недолго осталось. Гребень застрял в рыжих космах Елисея. Он дернул, выдирая несколько волосков, и в раздражении отшвырнул в сторону. Что происходило? Он перестал слышать Ерему, зато начал — луну, пусть эта луна давно уже истончилась. А брат врал. Говорил, глядел в глаза и врал. Но если хотя бы слово из сказанного им правда, то… Елисей свободен? Он поднял взгляд в темное небо и нахмурился. Скоро проверит. И лучше бы остальным, которые тревожно, но спали, быть подальше… Ерема улыбается. Счастлив? Доволен собой? А Емелька насуплен, сосредоточен. Вновь с огнем борется? Егор кулаки сжал. Губы — что нитки… воюет. Евстигней ногою дергает. Поздно явился. Где был? Не спрашивай — и не соврут. Весь вечер ножи свои выглаживал, ласкал… бестолочь. А вот Еська так и не лег. Сидит на подоконнике, в небо пялится. Увидел, что смотрят, и повернулся, подмигнул. Мол, вот и у нас секреты появились. Сумеем ли сохранить? Недолго. Гребень под подушкой чувствовался, и Щучка выкинула его на пол. Тоже дурища, гадать вздумала… на жениха… вон, муж имеется. И нож заговоренный. Всего-то надобно, что в шею воткнуть, в то место, которое ей старый Берзень показывал, чтобы перерубилась жила кровяная. Тогда уж не спасут… …в постель уложить. Мужики до этого дела охочие, ей ли не знать. Видела в дурном доме, как шалеют от голых сисек да вина… и этот ничем не лучше. Клинок лежал в ладони. Махонький. Один удар — и свобода. Тот, кто нож поднес — Щучка, сколь ни пыталась, не могла вспомнить его лица, — с ножом и перстень отцовский передал, а значит, слово его — слово Безликого. Попробуй ослушаться. Рискни. Рисковать? Чего ради? Кроме клинка ей кошель с золотом вручили. И еще один. И, что важней, страничку, на которой написано, как клеймо с лица свести. Простенький обряд… решайся, девка. И будешь свободна. Уйдешь из города… …или нет? Зачем уходить? В другой конец перебраться. Лето близко, а там и в Акадэмию набор. Без клейма-то она пройдет. Выучится. Магичкой станет. А магикам никто не указ… Щучка закрыла глаза и провела пальцами по острию клинка… что бритва… больно не будет… он и понять-то ничего не успеет… если она решится. Она ведь решится? Уже почти. Гребень пах сандалом, и Кеншо-авар поморщился, отстранил руку рабыни, которая поспешно отступила в тень. Не спалось. Здесь иначе. Тесно. Душно. И воняет городом. А в степях приволье… в степях бы он живо показал наглому мальчишке, чего стоит он вместе со своим даром. У других и род не хуже, и дар не плоше. В степях… Полыхнуло б однажды, занялось бы так, что и камни, которым попасть довелось в огненную круговерть, зарыдали бы… а тут… сиди. Пей вино. Любуйся на танцовщицу, что вьется змеей, улыбайся и жди, когда захлестнет шею шелковая петля. И ведь мальчишка-то знает ответ, но не скажет. Если даже пытать — не скажет. Но попробуй такого тронь. Слово кагана его бережет. Дар… от таких даров и приключается бессонница, которую ни танцовщицам, ни наложницам не одолеть. Домой бы… …ничего. Уже недолго. За стенами наглеца не достать, так не вечно он сидеть будет. Вот как выйдет, так и пошлют весточку… а девку все одно убрать надобно будет. На всякий случай. Тот, который говорить приходил, недоволен будет. Но что Кеншо-авару от его недовольства? Ему бы слово исполнить — и домой… …в степях и дышится иначе. Свободней. Он махнул рукой, и девка — хорошая рабыня, ласковая — поползла по ковру, извиваясь всем телом, ткнулась лицом в босые ноги, глаза подняла синющие, наглые… — Чего желает мой господин? Чтоб мальчишка сам сдох… но, увы, в такие чудеса Кеншо-авар не верил. Гребень летал по золотым волосам… …птички спят в саду. И ты спи, дитятко… сычи да совы ухают, дурное говорят, не надобно их слушать… волос тонок, что нить золотая, рыжиной отдает. Личико вот белое, щеки розовые, губы алые… — Спи, моя радость. — Царица наклонилась и коснулась теплого лба. — Скоро уже, недолго осталось… Не шелохнулась ее кровиночка. Лежит. Гроб стеклянный. Цепи золоченые… она б и золотые повесила, да не выдержат тяжести такой. Розы белые в ногах… — Спи, дитятко. — Она не удержалась, обернулась. Висит гроб. Лежит царевна, ликом прекрасна. Не то жива, не то мертва… гляди — не наглядишься, кто бы ни увидел ее, кто бы ни рискнул спуститься по заросшим мхом ступеням, кто бы… — Прости меня, неразумную, — прошептала царица, слезу смахивая. — Если бы можно было иначе… Нельзя. Она пробовала. Она пыталась, но… …время покажет. Царская кровь? Будет им кровь, столько, что все захлебнутся, попомнят, каково это — ведьму злить. Последний обряд остался. И слетят древние чары. Откроется людям склеп. Многие пожелают войти в него, но не у всех получится. А тот, кто сумеет… что ж, она надеялась, что он сдержит данное слово. …клятва не позволит не сдержать. И царица привычно коснулась Стража. Тот отозвался, прижался к ноге, опалил лютым холодом, напоминая, что не склеп стеречь поставлен и не ту, которая в нем спит сном зачарованным, но душу проданную. Не страж — тюремщик. |