Книга Черное платье, страница 59 – Мария Шкатулова

— Ну, ладно, хватит! Никаких писем я не читал, ничего ниоткуда не вытаскивал, про похороны сказать забыл, потому что бегал высунув язык по твоим делам, за что ты сейчас мне и говоришь спасибо. А соседку твою я видел только один раз: зашел к ней, чтобы посмотреть проводку, а она мне про свое — мол, кран течет. Я кран ей починил, как дурак, а за это она про меня, значит, такое наговорила. А ты поверила.

"Он даже не спросил, кто такой Филипп. Он лжет", — подумала она и сказала:

— Я не верю ни одному твоему слову.

— Не веришь? А что ж ты раньше верила, когда тебе это было нужно?

— Боже мой…

— Когда твоего пацана надо было найти, верила? Когда квартиру хотела продать, верила? Мать похоронить — я пригодился? А сейчас что — ничего не нужно, раз ты мне такое говоришь? — Он шел за ней по коридору, пока она не вошла в комнату и не села на диван.

— Я уже говорила: я всегда буду тебе благодарна…

— Да что мне от твоей благодарности? Что я ее, спать с собой, что ли, положу, твою благодарность? Я вот квартиру твою купил, чтоб тебя выручить, а ты спросила, легко ли мне это было? Может, я на этом деньги потерял?

— Ты же сам предложил… Ты говорил, что все равно ищешь себе жилье…

— Мало ли что я говорил! Я же видел, что тебе деньги нужны, вот и предложил, чтобы тебя выручить. А теперь вот вижу, какая у тебя благодарность.

— Ты что, не понимаешь? — она не верила своим ушам. — Я потеряла маму. Она умерла от тоски, понимаешь, от тоски! Я продала квартиру, чтобы спасти своего сына. Если бы… если бы я знала, что… что… — она не договорила, — может быть, всего этого и не случилось бы… А ты, ты даже не понимаешь, что ты сделал… И зачем, Господи, зачем? — она всхлипнула и закрыла лицо руками.

Виктор положил цветы и пакет на стол, подошел и встал рядом с ней на колени.

— Выходи за меня, а? — Он попытался взять ее за руки, но Наташа отстранилась:

— Это невозможно.

— Почему?

— Человек, который меня искал и которого ты обманул… я люблю его.

— Ну и ладно! Все равно выходи. Я для тебя все сделаю, все, что захочешь. Люби его, а выходи за меня. Не пожалеешь. Зачем он тебе? Хочешь за границу? Я тебя отвезу, куда скажешь. — Он попытался обхватить руками ее колени. Наташа оттолкнула его и встала.

— Нет. Нет. Это невозможно.

— Почему? — он снова подошел к ней и снова попытался ее обнять. — Почему невозможно? Все возможно, если только ты захочешь… Ты только скажи, слышь, я все сделаю… Денег у меня много… Хочешь, уедем куда-нибудь? Хочешь, за границу поедем? А нет, так у моей матери дом под Волгоградом: сад, яблони, вишни. Ты у меня как королева будешь жить… Ни в чем тебе отказа не будет…

— Пожалуйста, не надо. Оставь.

— Я люблю тебя, слышь, люблю…

— Зачем ты это сделал?

— Что ты понимаешь? Сделал, не сделал… Что ты в этом понимаешь? Я для тебя все, что хочешь… а он даже найти тебя толком не смог. Ну какой он мужик после этого? Одно слово — француз… Зачем он тебе? Ты лучше на меня посмотри, не отворачивайся. Ну, чем я плох? Слышь, ты скажи, чем я для тебя плох?

Наташа посмотрела ему в глаза.

— Если ты хочешь что-нибудь для меня сделать, если хочешь, чтобы мы остались друзьями, верни мне его адрес и телефон.

— Да говорю же, нету у меня адреса, понимаешь, нету! А был бы — все равно бы не дал. Вот наказание! — Он отошел от нее и сел на стул.

Наташа тихо проговорила:

— Больше мне ничего не нужно…

— Это ты сейчас думаешь, что не нужно. А когда станет нужно, что будешь делать, ты подумала? Смотри, не пожалей… Позовешь — поздно будет.

Наташа отвернулась.

— Уходи.

— Я-то уйду… а ты-то вот с кем останешься?

— Прошу тебя, уходи.

Наташа встала и открыла дверь.

Виктор взял со стола букет и шампанское, вышел в коридор, подошел к входной двери, сунул цветы под мышку, чтобы освободить руку, повернул собачку замка и, не оборачиваясь и не произнося ни слова, вышел из квартиры. Наташа постояла несколько секунд, потом вернулась в комнату, поправила на столе скатерть, села на диван и откинулась на кожаную спинку. "Ну вот и все", — подумала она и закрыла глаза.

* * *

Прошло четыре дня. Наташа ждала Сережу из школы. Когда старые настенные часы, которые она недавно починила, пробили пять, она еще не начинала волноваться, потому что Сережа предупредил ее, что задержится в школе после уроков. В семь было уже темно, и она подумала, что пора бы ему вернуться, когда услышала звонок в дверь. "Иду!" — крикнула она и пошла открывать. Перед ней стоял Денис Копылов, которого она не видела со дня их возвращения из клиники.

— Здравствуй, Денис! — сказала Наташа. — Сережи еще нет, но ты проходи. Он сейчас придет.

— Теть Наташ, он не придет! — выпалил Денис, который долго придумывал, как сообщить ей новость, которую принес, так, чтобы она не испугалась, но так ничего и не придумал.

— Как не придет? — только сейчас она заметила, что мальчик взволнован. Она почувствовала, что у нее холодеют ладони, и тихо повторила: — Как не придет?

— Теть Наташ, вы не бойтесь! Я знаю, где он. Я поеду с вами. — Заметив, что она побледнела, Денис быстро проговорил: — Он жив, с ним все в порядке.

— Где он?

— Он у этих, которые его прошлый раз…

— Господи… Откуда ты знаешь?

— Он позвонил нам — у вас телефона-то нет! И потом, я про него все знаю, он мне в больнице все рассказал.

— Что рассказал?

— Он просил, чтобы я вам все объяснил и поехал с вами на старую квартиру.

— Зачем?

— Чтобы вы попросили этого… как его… Виктора дать вам одну вещь.

— Господи, какую вещь? Ты знаешь, где Сережа? Опять в Отрадном?

— Нет, не в Отрадном. Но я знаю где.

— Денис, говори скорей. Я сейчас пойду в милицию.

— В милицию нельзя. Если вы пойдете в милицию, его убьют.

Наташа села.

— Теть Наташ, вы не бойтесь. Вы только сделайте, что он просит, и все.

Наташа постаралась взять себя в руки.

— Объясни скорее, что произошло.

Денис набрал полные легкие воздуха и начал свой рассказ, из которого Наташа узнала, как двадцать пятого мая бандиты схватили Сережу у дома Павловского, как привезли на склад за Киевским вокзалом, как пытались узнать, не оставил ли ему отец какой-нибудь предмет вроде дискеты на сохранение, и как Сережа сказал, что ничего не знает. И что только в самолете, когда они летели в Алма-Ату, вспомнил, что в марте отец был у них дома и, судя по всему, что-то спрятал у них в кухне.