Книга Синий, белый, красный, желтый, страница 22 – Лариса Соболева

Он уехал к невесте. У меня такое впечатление, что он сбежал от меня. Вряд ли кто-нибудь еще из мужчин сможет мне дать чувство победы. Мы провели вместе последнюю ночь, и теперь он потерян для меня навсегда. Что, что? Это говорю я? Тогда я действительно сумасшедшая…

Нина так ясно представила заснеженный лес и двоих на снегу, что защемило в груди и навернулись слезы. А она в это время готовилась к свадьбе, Любочка Алексеевна сшила изумительный наряд и фату. Потом свадебные атрибуты Нина разрезала на мелкие кусочки. После Глеба у нее никого не было, вообще никого. Смешно, но она хранила ему верность. Нина ни с кем не хотела встречаться, заводить роман хотя бы для того, чтобы забыться. Позже ресторанчик забрал все время, Глеб вылетел из головы. И вот снова влетел! Нина не только не забыла обиды, но с каждой строчкой из дневника Валентины переживала заново измену, проглатывая подступавший к горлу ком. Глупо. Глеб теперь с ней, возможно, он дан в награду за терпение? Ничего себе награда: два трупа и папенькины угрозы!

— На кой черт мне все это надо? — спросила себя Нина. — Что я сама хочу? Вернуть его? Или помочь из меркантильных побуждений? С собой-то не стоит хитрить. Надо определиться, а не метаться и не испытывать дурацкую ревность, читая эту пошлятину.

— Ты сама с собой разговариваешь?

Нина сидела на любимом месте у стойки бара в углу. К ней подсел Миша со стаканом сока. Он не пьет. Не алкоголик, просто не пьет из принципа. Нина уставилась на Мишу, забыв сказать «добрый вечер». Что, если изменить Глебу с Мишкой, как Валька изменила снегу с Глебом? Вдруг и Нина освободится от «непреодолимой тяги»? Вопрос, конечно, серьезный, его стоит обдумать. Ну, чем плох Мишка? Высокий, внешне не урод, в отличие от Глеба надежный, пожалуй, больше о нем Нина ничего и не знает. А надо ли знать? Глеба она знала несколько лет, и что? Миша улыбался ей, смотрел преданно.

— Ты последнее время какая-то другая, Нина, — сказал он.

— Другая? А какая — другая?

— Не знаю, — слегка пожал плечами Миша и отпил сок из стакана. — Озабоченная. Будто боишься чего-то…

— Я боюсь? — рассмеялась она. Немного нарочито рассмеялась, но это неважно, ведь с Мишей не надо себя контролировать. И призналась: — В общем-то да, боюсь.

— Может, тебе нужна помощь?..

— Нина Александровна, — подошла к ним официантка, — вас спрашивает вон тот мужчина. Он сказал, что хочет поговорить с вами.

Вторник — день пустой, обычно со среды вечера забиты посетителями, поэтому в противоположной стороне Нина без труда заметила человека лет сорока, пившего кофе в одиночестве. Она направилась к нему, натянув на лицо улыбку приветливой хозяйки. А он, не говоря ни слова, протянул удостоверение. Ух ты! Следователь! Этого оказалось достаточно, чтобы Нина мгновенно отбросила недавние лирические терзания и заставила себя собраться с мыслями. С товарищем следователем надо быть начеку, это не Надя, не папа и мама Глеба. Это опасно. И пришел он неспроста. Нина села на стул, спросила:

— Вам не будет мешать музыка? Можно пройти в мой кабинет.

— Не беспокойтесь, музыка не помешает, она негромкая, — сказал следователь. — Меня зовут Анатолий Трофимович Рыков…

— Очень приятно. А меня Нина. Мне двадцать восемь лет, рост сто семьдесят пять сантиметров, группа крови вторая, не замужем, детей нет, судимостей не имела. (Опять занесло. Это чисто нервное.) У вас ко мне дело?

Он выдержал паузу, откровенно оценивая Нину: перед ним дурочка или прикидывается? Нина, разумеется, оценивала его. Первое, что бросилось в глаза, — уверенность Рыкова. Это уверенность стабильного во всех отношениях человека. У него есть постоянная работа, которая ему нравится, законный отпуск он проводит с семьей, нужды не знает, внешне похож на сотни людей. В общем, эдакий образец среднестатистического удачника, который не хватает звезд с неба, но живет нормально. Только какого черта он приперся к Нине? Неужели Надежда или родители Глеба посоветовали ему допросить Нину? Ответил он мягко, доброжелательно:

— Да, у меня дело. Вам известно, что в четверг вечером было совершено двойное убийство? Убили жену и друга вашего знакомого Глеба Печернина.

— Ну, известно, и что? (Это правильно, врать не стоит.)

— А от кого вы узнали об этом?

— Ну, знаете ли, ко мне многие заходят…

— Я бы хотел знать конкретное имя, — перебил он.

— Не помню. (Все же врать придется, это печально.)

— Значит, не помните? (А на лице написано: не верю.) Мне известно, что у вас с Глебом Печерниным были близкие отношения, вы собирались пожениться…

— Были, — не выдержала Нина, поэтому перебила его. Он говорил медленно, будто жилы из нее тянул. Одно дело, когда Долли говорит протяжно, в ее речи никогда нет некоего тайного смысла. Другое дело, когда перед тобой следователь и явно расставляет капкан. — Были да сплыли. Он женился на другой, а мы расстались.

— Вы расстались, потому что он женился на другой, — уточнил он.

— Не играйте словами! Это было давно, мне неприятно вспоминать. Лучше скажите, что вам надо? Почему вы пришли ко мне?

— Мы беседуем со всеми знакомыми убитой.

— А я не была с ней знакома.

— Но вы хорошо знали Глеба. Последнее время вы с ним виделись?

— Нет. И видеть его у меня нет желания.

— Да?

Он странно прищурил один глаз, как будто брал Нину на мушку, отчего внутренности у нее задребезжали. Ну, полное ощущение, что он ее в чем-то подозревает. Не нравились ей ни следователь, ни его визит, ни его недосказанность, даже то, как он пил кофе, тоже не нравилось. Кофе варит бармен на раскаленном песке, каждую порцию в отдельности! Запах идет одурманивающий. У Нины подают кофе с пенкой, кофе с мороженым — гляссе, кофе с коньяком, кофе с взбитыми сливками… Растворимых помоев вообще нет! Но следователь пил кофе Нины как помои, изучая чашку с тоской, достойной генерала, попавшего на гауптвахту. Нина разозлилась:

— А что означает это ваше «да»? На что вы намекаете? На то, что мы с Глебом встречаемся? Уж, извините, должна вас разочаровать.

— Почему вы сердитесь, Нина? — спросил он со сладкой интонацией, от которой ее едва не стошнило. И глаза у него стали добренькие, но с проницательными искрами в зрачках.

— Потому что не люблю, когда ходят вокруг да около, — отчеканила Нина.

— Хорошо, я задам более конкретный вопрос. Вы знали, какие складывались отношения у Глеба Печернина с его женой?

— Нет. Мы расстались. Это должно о многом говорить.

— Ну, тогда у меня все.

Он встал, вскочила и Нина. Вдруг он протянул руку к ее плечу:

— Извините, на вашей кофточке соринка.

— Спасибо, — буркнула она.

После его ухода Нина вздохнула с облегчением и вернулась за столик. Миша, наблюдавший за ними, спросил, когда она вернулась на свое место: