Онлайн книга «Врата Птолемея»
— Смотрится неплохо, — заметил я. — В один прекрасный день они, возможно, даже сумеют завоевать этот зал. Факварл развернулся и уставился на меня. — Ах да! Про тебя-то я и забыл! Глаза в бессильно поникшей круглой голове слепо задвигались. — С кем ты разговариваешь, Факварл? — С одним джинном. Не обращайте внимания. Он недолго пробудет среди нас. — С каким это джинном? Он поддерживает наш план? — Это Бартимеус, большой скептик. Одна рука поднялась, сделала судорожное движение — видимо, Ноуда хотел поманить меня к себе. Громовой голос повелел: — Приблизься, джинн. Пирамида слизи поколебалась, но деваться было некуда. У меня не было сил ни сопротивляться, ни бежать. Со всем проворством раненой улитки я пополз к золотому трону, оставляя за собой мерзкий след. Доползя, я поклонился, как мог. — Встретиться со столь славным и могущественным духом — большая честь для меня, — сказал я. — Я всего лишь пушинка на ветру, однако же моя сила — к вашим услугам [89] . Поникшая голова дернулась, глаза вывернулись и уставились на меня. — Великие или малые, все мы дети Иного Места. Да укрепится твоя сущность! Факварл выступил вперёд. — Владыка, я не стал бы заходить настолько далеко, — сказал он. — Бартимеус неверен, как лунный луч, и неуловим, как жеребенок. И весьма остер на язык к тому же. Я как раз собирался… Могучий дух помахал пухлой ручкой — видимо, он пытался изобразить снисходительный жест, но не рассчитал: ручка бешено дернулась и развалила стол пополам. — Добрее надо быть! За века, проведенные в рабстве, у всех у нас слегка испортился характер. — Не знаю, — протянул Факварл. — Он всё-таки уж очень сильно испорчен. — И тем не менее. Никаких раздоров между своими. Пирамида из слизи энергично закивала. — Золотые ваши слова! Слыхал, Факварл? Внемли и учись! — Тем более, — продолжал громовой голос, — когда джинн столь жалок, как этот. Только взгляни на него! Его сущность может рассеяться от плевка младенца. С тобой плохо обращались, Бартимеус. Но мы вместе отыщем твоего угнетателя и пожрем его плоть! Я покосился на своего хозяина — тот медленно, но верно отступал к двери, ведя за собой Китти [90] . — Вы весьма великодушны, владыка Ноуда! Факварл слегка надулся. — Беда в том, — сказал он, — что Бартимеус не одобряет нашего замысла. Он уже сказал, что моё пребывание в этом сосуде, — он ткнул себя в грудь Хопкинса и выдержал театральную паузу, — представляется ему «гадостью». — Да ты посмотри на себя! — бросил я. — Ты заточен в жутком… Тут я осёкся, вспомнив грозную ауру Ноуды. — Откровенно говоря, владыка Ноуда, я просто не знаю, в чем именно состоит ваш замысел. Факварл мне так и не объяснил. — Это легко исправить, маленький джинн! — Ноуда, похоже, обнаружил, что его челюстные мышцы каким-то образом связаны с процессом говорения. Теперь, когда он говорил, его рот беспорядочно открывался и закрывался, иногда распахивался во всю ширь, иногда нет, во всяком случае, с произносимыми словами это никак связано не было. — На протяжении веков мы страдали от рук людей. Теперь наступил наш черед доставлять им страдания. Благодаря Факварлу и глупому магу, в чьем теле я теперь нахожусь, нам представился шанс отомстить. Мы вошли в мир на наших собственных условиях, и теперь сами можем решать, что нам с ним делать. Его зубы дважды клацнули, как у голодного пса. Это движение явно не было непроизвольным. — Однако, при всем моём уважении, — решился заметить я, — вас тут всего семеро, и… — Самое трудное уже позади, Бартимеус — Факварл одернул свой пиджак. — И сделал это я. У меня ушли годы на то, чтобы заманить Мейкписа навстречу его судьбе. Амбиции у него всегда были немереные, но только после появления Гонория, вселившегося в кости Глэдстоуна, я сообразил, как лучше всего можно использовать его спесь. Главной слабостью Мейкписа было его тщеславное стремление к новизне, к безоглядному творчеству. После появления Гонория они с Хопкинсом прониклись идеей вселения духов в живое тело. Я, со своей стороны, мало-помалу подталкивал их к тому, чтобы воплотить это в жизнь. Со временем Хопкинс вызвался поставить эксперимент на себе, и призвал он меня. После этого всё было просто. Я уничтожил разум Хопкинса, но от Мейкписа это скрыл. И вот сегодня он тоже пожертвовал собой и несколькими своими приятелями. — И теперь нас семеро, — сказал Ноуда, — но вскоре может стать ещё больше. Всё, что нам нужно, — это новые люди-сосуды. — Ну, этих у нас полно, спасибо Мейкпису, — добавил Факварл. — То есть? — удивился могучий дух. — Все правительство лежит в соседнем зале, с заткнутыми ртами, связанными руками, готовое к употреблению. Вы пожрали память волшебника, владыка Ноуда, потому и не помните. Ноуда разразился диким хохотом, от которого упал один из соседних стульев. — Да, конечно, какой смысл делить эти мозги с… Так значит, все прекрасно! Наши сущности защищены! Мы не связаны никакими заклятиями! Вскоре мы будем сотнями бродить по миру и жрать, жрать, жрать его обитателей! Вообще-то я с самого начала предполагал, что они явились сюда не для того, чтобы поглазеть на достопримечательности. Я бросил взгляд на Мэндрейка с Китти — они были почти у дверей. — Есть вопрос, — сказал я. — А когда вы всех пожрете, как вы вернетесь обратно? — Обратно? — переспросил Ноуда. — Что значит «обратно»? — эхом откликнулся Факварл. — Ну… — Пирамида из слизи попыталась пожать плечами — вышло неубедительно. — Обратно в Иное Место. Когда вам тут надоест. — Это в наши планы не входит, маленький джинн. — Голова Ноуды внезапно резко повернулась в мою сторону. — Мир велик. Он разнообразен. И теперь он наш. — Но… — Наша ненависть копилась столь долго, что исцелить её не сможет даже Иное Место. Подумай о том, что пришлось испытать тебе самому. Ты должен чувствовать то же, что и мы. Внезапно раздался крик. Ноуда беспорядочно дернулся в своем кресле, спинка кресла треснула посередине. |