Книга И снова я к тебе вернусь..., страница 57 – Дарья Сумарокова

— Привет. Приезжай в терапевтический приемник, твою больную привезли в неврологию, с инсультом.

— Как фамилия?

— Иванцова.

— Черт подери, только не это. А что, там кровоизлияние? Тебя позвали смотреть?

— Смотрел, не по моей части. Ишемический очаг почти четыре сантиметра.

— Ты дежуришь?

— Нет, но останусь. Я тебя подожду.

— Выйду через полчаса.

Иванцову я нашла уже в неврологической реанимации; стол дежурного врача был завален моими выписками. Она хранила их тщательно, как самые важные документы — в толстой пластиковой папке, листок к листку. Молодой парень перебирал бумажки одну за другой и недовольно морщил лоб; новое поколение, пришедшее в терапевтический корпус после моего увольнения. Медицина как престижное ремесло.

— Доктор, я Сокольникова Елена из клиники на Варшавской. Несколько лет занимаюсь Иванцовой; мне сказали, она у вас тут.

— Да вот, привезли непонятно зачем. Какие перспективы могут быть на фоне такого диабета и таких почек.

— Ну да, перспективы, конечно, туманные. Можно на больную взглянуть?

Парень посмотрел на меня довольно презрительно.

— Раз приехали в пятницу вечером, как же нельзя.

Общаться дальше желания не было; я не попрощалась и вышла из ординаторской в поисках нужной палаты. Иванцова была в коме. Никто не удивился, конечно; все предсказуемо, однако что будет теперь? Что будет с ней, кто позаботится о глубоком инвалиде, если она выживет, конечно; и кто теперь присмотрит за ее ребенком? Очень своевременно вспомнила про телефон ее подруги, она оставила его на случай форс-мажора. Мальчик был у нее, но только приходить к Иванцовой возможности не было — после работы подруга неслась домой к детям.

— Елена Андреевна, все совсем плохо? Я прям не знаю, что делать-то теперь. Мне одной двух пацанов не потянуть. Хозяйка квартплату подняла, на работе перевели на четырехдневку. Эх, даже на день вперед не загадать…

— Марина, пришлите номер вашей карточки. Я переведу вам хотя бы несколько тысяч. Если еще понадобится, звоните, не стесняйтесь.

Вот это и есть жизнь. Я заказала в круглосуточной аптеке все лекарства, что продиктовал невролог, оплатила доставку и перевела иванцовской подруге пять тысяч рублей. В последний момент перед выходом чуть не забыла — сунула доктору еще три тысячи и оставила свой номер. Пусть держит в курсе.

В хирургическом приемнике царило затишье; я спокойно поднялась по лестнице в Славкино царство. Постучалась в кабинет заведующего — не заперто. Все та же сине-серая дешевая ткань; заведующий не менял хирургического костюма лет пятьсот.

— Вячеслав Дмитриевич, пора сменить уже обмундирование, а то скоро оно само разлезется по кусочкам.

В кабинете царил полумрак. Славка сидел на диване, скрестив ноги по-турецки, и жевал больничный омлет. Я стянула сапоги и плюхнулась рядом.

— Совсем на заведующего не тянешь. Повадки не те, доктор, солидности не хватает.

— Ничего, зато материться на все отделение умею хорошо. Что там твоя тетка?

— Да ничего. Там терминальная стадия диабета. Мальчик у нее остается, а родственников нет.

— Папаши тоже нет?

— Неа.

— Все как обычно в нашей богодельне.

Славка встал, подошел к раковине, вымыл больничную тарелку, а потом налил два стакана горячего чая.

— Я очень скучаю, Ленка. Каждый день.

— Я тоже. Живу от тебя до тебя. Как-то так.

Выпили чай в полной тишине, Славка снова сел рядом и обнял меня за плечи. Мы сидели, разглядывали старые фонари в больничном сквере; окна соседнего терапевтического корпуса, где-то завешенные дешевыми занавесками, где-то жалюзи; рядом намертво застывшие тела огромных тополей с редкими вкраплениями берез. Вот кто-то завалился на диван в кардиологической ординаторской, включил телик и жевал бутерброды. Повезло человеку, тихое дежурство. Хотя наша Светка не смогла бы так вот валяться; нашла бы полезное занятие, кого еще можно оживить пуще прежнего. Даже если сам пациент не очень-то на это рассчитывал. Славка дышал мне в затылок, а я чувствовала, как по лицу текут слезы. Хриплый от волнения голос; сухие, замытые до дыр руки в момент стали горячими, как печка.

— Лен, ты вот что… Я спрашивать не буду, что да как у тебя. Что спрашивать? Я во всем виноват. Послушай, я, конечно, не олигарх, но теперь все неплохо. Тут пригласили два раза в месяц в Германии оперировать, по три дня. Деньги реальные, я теперь согласился. Короче, Лен. Я буду ждать, только твое решение. Пацанов своих прокормлю, уже не проблема. Может, хоть времени с ними буду больше проводить. А так, ноги домой вообще не идут. Катерина твоя если решит с нами, буду рад. Я ее помню. Пока можно в маминой пожить или снять побольше, а там видно будет. Не проблема жилье купить, тем более с немецким ценником. Не могу больше, Ленка. Все равно не жизнь.

Каждое слово отдавалось в голове тяжелым эхом, отнимало последние силы. Чем больше звука, тем меньше желания жить.

— Слава, я прошу тебя, не убивай. Я не могу это слушать сейчас. Ты что, не видишь, что ты делаешь?! Думаешь, я как-то по-другому существую? Я все это время жила с твоей тенью, ты хоть понимаешь!? Ни на один день за все эти годы, все время как будто ты где-то рядом…

— Я буду ждать.

— Я люблю тебя, Слава. Это все, что я сейчас могу тебе сказать. Дай хоть какое-то время, хотя бы дождаться, чтобы Катька поступила.

Конечно, все возможно. Мы живем один раз, дорогая редакция, нет времени писать черновик. А на самом деле все копошимся, пытаемся втихаря листы из тетради вырывать. Что будет, когда Катрина съедет? Что будет, когда я останусь с Сергеем вдвоем в квартире, слишком большой даже для трех человек? Дед, где же ты?.. Я хочу тебя видеть, помоги мне, прошу тебя. Я так редко прошу кого-то о помощи. Помоги, ты не можешь меня бросить вот так.

Просидели еще полчаса, Славка вытер испачканное потекшей тушью лицо, потом еще минут двадцать ждали такси. Слезы кончились, эмоции тоже, осталось одно желание — добраться до кровати и забыться. Дома меня ждал громко кричащий телевизор; Сергей с Катериной валялись на диване и убивали время перед экраном. Я обозначила свое появление никому не нужным вопросом:

— Что дают?

Никто не повернулся в мою сторону, и это очень радовало. Сережа сидел с бокалом пятничного красного.

— Плавание. Ты поздно, Елена Андреевна.

— Иванцова в нейрореанимации. Ишемический очаг почти четыре сантиметра.

— Это та неимущая дама с диабетом и нефропатией?

— Да.

— Ясно. Садись с нами.

На барной стойке стояла бутылка, явно из Барселоны. Прекрасно, вот что теперь нам надо. К одиннадцати часам я помогла мужу допить уже начатое вино, а потом вытащила свеженькую бутылку виски. Еще граммов пятьсот крепкого алкоголя, что да закуски — минимально. Катька закрылась в своей комнате, Сергей мирно посапывал в спальне, а я бесцельно слонялась из кухни в гостиную с бокалом в руке. Шел какой-то боевик с массой эротических сцен, по другому каналу — природа Африки. Быстроногий гепард настигает свою добычу — тоже весьма сексуально.