Онлайн книга «Последний Фронтир. Том 1. Путь Воина»
|
Молчание. Ей не верилось. Странный мужик лечил ее не только без инструментов, но и без заунывного «о-о-ом» и чадящей урны с травой. Ни кремов, ни мазей, ни настоев. Может, будут позже? — Скажите, а Вы деретесь лучше всех на Уровнях? Наверное, ее сейчас заткнут. И пусть. Будет лежать довольная и улыбаться — вечер уже удался. — Нет. Ответ четкий, уверенный. И, главное, ответ. — А много таких, кто дерется лучше Вас? Тишина. — Скажите, — из Белинды полилось, как из наклоненного блюда, — а я могу научиться драться, как Вы? Эх, захлестнула эйфория. Пока не заткнут, будет спрашивать. — Нет. «Серый» отвечал странно: перед тем, как раскрыть рот, как будто анализировал ответ, и тем самым напоминал ей компьютер. Забавно и странно, странно и забавно. И почти не забавно. Как разговор с киборгом. — А научиться драться на пятьдесят процентов, как Вы? — Нет. — А на двадцать? — Займет длительное время. — А вы знаете мои способности? Молчание. — А чтобы хотя бы на десять процентов? — Шансы есть. Ух ты… Ей нравилось. Вот так лежать и вот так беседовать: вопрос — мячик в одни ворота, ответ — шайбой в лоб из других. Оказывается, она действительно могла бы научиться драться. Могла бы. Если бы решила попробовать… Но ведь не решится. Щекотка кончилась — теперь кожу на груди тянуло и жгло. Неприятно, но терпимо, и Лин терпела. В какой-то момент на нее снова взглянули загадочные и неуловимо пугающие глаза. — Скажи, каким образом ты попала в монастырь? А-а-а, вот и плата за лечение. Информацией. — Пришла. Врать нельзя, врать бесполезно. Но и болтать языком, как развязавшимся шнурком от ботинка, не стоит. — Кто направил? «Спрашивает — как в цель бьет». — Призрак. И на миллиметр уползшие вверх брови — мол, поясни? — Я… после побоев… Я на мосту сидела. Кажется, видела что-то похожее на галлюцинации. Людей. Они сказали, что на горе есть монастырь, и что мне лучше туда. Про четыре направления, про «месть» и свою потенциальную смерть Лин «случайно» упустила. — Призраки, говоришь? Кажется, он читал данные по ее глазам — в черепной коробке зудело больше, чем в костях. — Да. И больше ничего не добавил. Неторопливо остывала печка — угольки истлели и превратились в золу; уже не такой горячей казалась лежащая на груди ладонь. Белинда вдруг поняла, что «друг-медведь» скоро уйдет. Уйдет, возможно, навсегда — такой странный, чем-то страшный, чем-то притягательный. — Скажите… А если бы я решилась остаться здесь, в храме, Вы стали бы меня учить? «Боже мой, боже мой — кто он, и кто я?» Но ведь за вопрос в лоб не дадут? — Ты не останешься. — Почему? Взметнулся вызов — ей вдруг захотелось доказать, что она не такая слабачка, как о ней все думают. — Я не вижу в тебе решимости. — А если бы? Вот если бы я осталась и стала учиться — Вы бы стали меня тренировать? Ладонь остыла — стала «обычной теплой», человеческой; отдыхала от «чесотки» кожа. Гость отнял руку, и Белинде стало холодно. «Он сейчас уйдет». Протяжный взгляд, изматывающий душу натянутым канатом. — Продержись месяц. — И тогда? — И тогда — посмотрим. — Посмотрим? Но шанс есть? — Месяц. Гость поднялся со стула; отчего-то зашипела притихшая печка. — Бывай. «Друг-медведь» уходил. — А Ваше имя? — вдруг вскинулась с постели Лин. — У Вас есть имя? «Серый» остановился у двери и ответил, не оборачиваясь: — Месяц. Когда он вышел, келья будто сдулась. Расширилась, остыла, посвежела и даже посветлела. Вот только опустела. * * * Власть — это присутствие в жизни всего. Захотел — получил, помыслил — сделал, пожелал — купил. В своей жизни Джон Сиблинг мог купить абсолютно все, так как деньги, щедро печатаемые в Лаборатории Комиссии, никогда не являлись проблемой. Новый дом? Не проблема. Не нашлось нужного дизайна в каталоге? Можно выстроить проект мысленно, а после воплотить в реальности. Авто, путешествия, украшения, яства, технологические новшества? Он мог позволить себе все, абсолютно все. Кроме одного — определенного типа энергий. Сиблинг ощущал пространственные энергии так же хорошо, как другие умели различать глазами цветовые оттенки — сотни, тысячи, десятки тысяч оттенков. Энергию дарила земля, ее щедро лило сверху вниз небо, ее производили живые организмы, ее излучали неодушевленные предметы — физический мир лишь на первый взгляд состоял из твердой материи, но на деле не являлся ничем иным, как производным хитросплетения огромного количества различных энергий и их свойств. Но самые интересные и ни на что не похожие энергии производили люди. Их эмоции. И теперь, шагая по полутемному, освещенному факелами коридору по направлению к келье Мастера Шицу, Джон задумался об этом вновь. Задумался, потому как не далее десяти минут назад он чувствовал то, чего не чувствовал уже много лет. Много-много лет. Десятки, сотни… Сколько? Обожание. Его только что… обожали. Удивительный коктейль чувств. Как будто ешь с торта самую вкусную пузатую лакированную вишенку, как будто несешься по идеально гладкой трассе на скоростном авто, как будто трогаешь подушечками пальцев самый мягкий в мире диван… Обожание. Смесь любви, восторга и восхищения. От него… Как странно. Почти как оргазм, но не в паху, а в области сердца. Джон мягко ступал по полированной до блеска поверхности камней, вдыхал горьковатый, разлитый по коридору запах парафина, лампадного масла и хвойных смол, наблюдал за танцами огоньков на концах факелов и размышлял о том, обожал ли его в последние годы хоть кто-нибудь? Хоть чуть-чуть? Вероятно, нет. Парни из отряда специального назначения терпели его, сжав зубы. Иногда злились, иногда презирали и изредка — очень редко — уважали за принятые решения и проявленную настойчивость. И это те, кому он посвящал большую часть времени… |