Книга Вирус Тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла ], страница 102 – Василий Головачев

Никита шлепнул ладонью по морде механизма, и тот засеменил к выходу, как громадное насекомое. В таком порядке: механическая «шкура» — Сухов — Такэда они и вернулись к мигающей фиолетово-оранжевыми звездами двери камеры хроносдвига. Сухов поколдовал вокруг «шкуры», поглаживая ее то спереди, то с боков, то по голове, отобрал у Такэды хардсан и нервайлер, всунул их в лапы механизма, и тот затопал в камеру, равнодушный ко всему, что происходило вокруг. Скрылся за дверью.

— Надеюсь, он-то не живой? — сардонически осведомился Такэда. — Не родственник нашим друзьям из СС?

— Не родственник, — успокоил Толю Сухов, — обычный кибер с линейной программой, но худо-бедно команды кое-какие, альтернативно кодированные, может выполнять самостоятельно. Заходи. — Они вошли в камеру. — Я запрограммировал его на разминирование пути, если на Земле нас ждет засада. Что с тобой? — Последний вопрос Никита задал, заметив, что Толя смотрит на него со странным выражением.

— В твоем лексиконе появились необычные выражения: «кибер с линейной программой», «альтернативно кодированные», «экзоскелетон»… А ведь ты чистый гуманитарий, далекий от любой техники и инженерной терминологии.

— Совершенствуюсь, — отмахнулся Сухов. — Не рефлексируй, ничто научно-инженерное не чуждо и лирикам.

Камень эрцхаора на пальце танцора высветил в воздухе объемную фигуру, напоминающую пятиконечную звезду и человечка одновременно. Мерзкий чешуйчато-лапчатый механизм исчез. А потом в бездну хроноскважины провалились и люди…

Куда делся запрограммированный Суховым кибер, Такэда так и не понял. Они спокойно покинули камеру сдвига, забрались на склад, взяли варзуни и по тонкому кинжалу, который раскопал Никита, настроили транскоф, не покидая кокона темпорала, и вышли из такого же «дипломата» уже в трехмерной реальности Земли. Как оказалось, в доме Вуккуба, который, правда, отсутствовал, зато оставил им странную записку: «Посланник, берегитесь черных рук».

Задерживаться у Вуккуба не стали: переоделись по весеннему сезону в то, что было для них приготовлено, — Вуккуб явно знал, когда они вернутся, и даже оставил деньги, — и отправились в аэропорт Душанбе, удостоверившись, что никто за ними не следит. Через четыре часа уже были в Москве…

— Чай прекрасен, — сказал Никита, откидываясь на спинку кресла. — Ты мастер не только в цукими-юкими на татами, но и в чайной церемонии. Можешь наниматься в любой японский ресторан.

Сухов дразнил друга, пребывая в хорошем расположении духа, намекал на его «японскую половину» натуры. Цукими в переводе с японского означало любование луной, а юкими — любование снегом.

— Если хвалишь, говори — аната, что значит «вы», — назидательно проговорил Такэда. — Японцы вежливый народ.

— Этого у них не отнять, — согласился Никита. — Потому что они всех боятся.

Толя мгновенным движением кисти метнул в него чашку с остатками чая, но танцор без малейшего усилия поймал ее, не пролив при этом ни капли.

— Но вообще-то я бы поел чего-нибудь, — продолжал он тем же безмятежным тоном.

— Колдани, — предложил Такэда. — Колдун ты наконец или нет? У Романа все равно холодильник пуст.

— Во-первых, я не колдун, а во-вторых, ты сам говорил, что законы физики нашего хрона не позволяют работать магии слова, жеста и мысли. Разве нет?

— Наверное, да. Но существует такое понятие, как «порог мысленного контроля», и хотя в земных условиях, да и вообще в нашей Вселенной, он очень высок, преодолеть его можно. Преодолевает же Вуккуб.

— Значит, он маг более высокого класса. — Никита с подозрением глянул на Толю. — Что ты хочешь сказать? Что мне надо тренироваться в магии, чтобы сравняться с ним?

— Не сравняться, — покачал головой Такэда. — Превзойти.

— Надоело мне все, — нахмурился Сухов. — И советы, и дела, и заботы. Хочу в театр, в спортзал хочу, танцевать… танцор я, в конце концов, или нет?

— Танцор, — бесстрастно согласился Такэда.

Сухов долго смотрел на него, решая, насмехается над ним инженер или нет. Махнул рукой.

— Ясно. Безнадежен, да?

— Маме позвони, — посоветовал Толя, — или дай лучше телеграмму, что жив-здоров. Волнуется, поди.

Никита нахохлился, хорошего настроения как не бывало. Однако уйти в меланхолию ему не дал вернувшийся с ворохом пакетов Роман. Он пересказал все новости, какие узнал, обо всем, что было связано с судьбой Сухова и Такэды, однако новостей было мало. Ксения не появлялась, мастерскую ее забрали под коммерческий магазин, никто ее не искал и не спрашивал. Квартиры Толи и Никиты давно принадлежали другим людям, которые ничуть не интересовались, кто в них жил раньше. В театре Сухова практически забыли, хотя о последнем его выступлении ходили легенды. Точно так же был предан забвению и Такэда, хотя сослуживцы все еще хранили в памяти образ «русифицированного» японца, эрудированного, выдержанного и тактичного.

— Но с тех пор как меня помяли, — продолжал рассказ Роман, — ни одного из обидчиков я больше не встретил. Исчезли вы, прекратились и странные происшествия.

— И все же ЦРУ работает, — проворчал Никита, показывая Толе перстень индикатора, в камне которого подрагивала россыпь желтых искр. — Да я и чувствую «качание» эфира.

— Что еще за ЦРУ? — полюбопытствовал Роман. — Зачем вы понадобились американской разведке?

— Это не американская разведка, — сказал Сухов. — Это информразведка.

— Точнее, психоразведка, — добавил Такэда.

Бывший тренер россдао подождал более подробных объяснений, не дождался и скрылся на кухне, объявив:

— Сейчас приготовлю поесть. Обычно я обедаю в центре, там хороший кофе, а ужин предпочитаю легкий.

— Не торопись, — посоветовал ему Никита. — Во-первых, уже время полдника, а во-вторых, предлагаю сходить в ресторан.

— Не возражаю, — подал голос Роман, гремя посудой.

— Я возражаю, — тихо сказал Такэда. — Зачем лезть на рожон, зная, что по следу идут две стаи — СС и ЧК?

— Отобьемся, — небрежно бросил Никита. — Так быстро они на нас выйти не должны, наш скелетообразный «авангард» шумит сейчас вверх по «лестнице» Шаданакара, и, пока его не накроют, мы свободны. А мне хочется подышать нормальной атмосферой. Выбирай ресторан.

— Я против.

В глазах Сухова мелькнул упрямый огонек.

— Баба Яга всегда против… Не хочешь — не ходи, мы сходим вдвоем с Ромой. Лично мне нравится Дом актера, но, поскольку меня там знали и могут вспомнить, — видишь, какой я осторожный? — пойдем в другой. Ресторан Центрального дома литераторов тебе подойдет? Тихо, уютно, спокойно.

Такэда смахнул с плеча невидимую пылинку, словно отгонял нечистого.