Книга Дворец для сероглазого принца, страница 32 – Татьяна Тронина

Поля не любила соседку.

Однажды, много лет назад, она видела, как отец целовал Улю. Во время какого-то семейного праздника, на кухне. Поля почти забыла этот эпизод, а теперь вдруг вспомнила. Но, странное дело, она не чувствовала ненависти к отцу. Она вообще была убеждена в том, что виноватых ни тогда, ни сейчас нет. Просто такова жизнь.

– Я только мешаю им... – прошептала Поля, глядя на багровый закат. – Я никчемная. Я – ошибка природы.

Она забралась на подоконник и перекинула ноги на узкий карниз. Страха не было – наоборот, хотелось поскорее избавиться от захватившей ее гнетущей, ледяной тоски. От этой мерзкой жизни, которую не изменишь.

«Может, я и не умру, – вдруг мелькнула у нее в голове мысль. – Может, я полечу, как птица...»

Она опустила ноги еще ниже и заглянула вниз, на квадрат серого асфальта, по периметру которого тесно стояли автомобили.

Поля посмотрела в центр этого квадрата, а потом сделала еще одно движение вперед и, раскинув руки, скользнула вниз...

* * *

В черной, рыхлой земле блестели на солнце, словно бриллианты, последние кусочки еще не растаявшего льда. Рабочие, сделав свое дело, курили чуть поодаль, опершись на лопаты. Эта дата – первое апреля – казалась почти издевательством, насмешкой судьбы.

Алексей стоял на небольшом возвышении, ближе к центральной аллее, которая уводила в город, – как будто готовился к отступлению. В длинном темно-коричневом плаще, идеально причесанный. Виски казались совсем седыми, но то был всего лишь оптический эффект: на ярком весеннем солнце все сияло и серебрилось. Он выглядел слишком красиво, слишком театрально для этого печального места. Он сам это чувствовал и потому напряженно, зло хмурился, глядя на свежий холм черной земли, который укрывал его дочь.

Он хотел бы остаться здесь один и чтобы никто не мешал ему. Но чуть ниже, у чужого надгробия из лабрадорита, стояли Нелли и Герман, спиной к солнцу.

Нелли была вся в черном, и черная кружевная косынка покрывала ее рыжие волосы. Бледное, исплаканное, тоже злое лицо – ее, в свою очередь, раздражало присутствие мужа. Ее поддерживал под руку Герман, даже уже не бледный, а какой-то желто-зеленый.

– Это все неправда... – пробормотала Нелли. – Мне просто снится сон. Как такое могло произойти? Нет, не может быть.

– Она в раю, – глухо произнес брат. – Нелли, милая, она среди ангелов.

– Ты уверен? – без всякого выражения спросила Нелли. – Ведь это грех... С трудом уговорили священника отпеть ее.

– Она была не в себе. Если она не владела собой – это не грех.

– Почему... но почему все так произошло?.. – тихо застонала Нелли, виском прислонившись к плечу Германа. Этот вопрос она задавала себе в тысячный раз.

– Он во всем виноват, – хрипло пробормотал тот, – благоверный твой...

Герман с ненавистью покосился на Алексея, стоявшего в отдалении от них. Скрестив перед собой руки, тот сосредоточенно глядел на рыхлую землю, над которой курился легкий парок.

– Все равно, не понимаю... – прошелестела Нелли. – Бедная моя девочка, как ты решилась на такое!

– Он во всем виноват, – повторил брат. – Поленька не хотела, чтобы он уходил из семьи. Поленька слишком его любила. Поленька – чистая душа... Он недостоин ее любви. Он ее погубил! – с нажимом произнес Герман.

– Я должна была быть сдержаннее... – пробормотала Нелли. – Я должна была поговорить с ней.

– Но ты-то тут при чем? – тихо закричал Герман. – Ты тоже его жертва!

– Лучше бы я умерла вместо нее...

– Нелли, милая, ты не виновата!

– Герочка, я не знаю, как теперь жить... – Она заплакала и стала потихоньку оседать. Герман подвел ее к деревянной узкой скамье, усадил. – Я тоже хочу умереть!

– Перестань! – с негодованием прошептал он. – А я? Я тогда совсем один останусь!

– Если бы можно было вернуть все назад... – раскачиваясь, сквозь слезы говорила Нелли. – Если б было такое лекарство... или машина времени... Чтобы можно было вернуться назад, и все исправить! Зачем ты говоришь о боге, Герочка? Его же нет! Если бы бог существовал, он не позволил бы моей девочке сделать это! В жизни нет справедливости!

Она замолчала, захлебнувшись в рыданиях. Алексей, стоявший чуть поодаль, даже не шелохнулся.

– Нелли... – со странным выражением вдруг произнес Герман.

– Что, Герочка? – не сразу, сквозь всхлипы, отозвалась она.

– Справедливость есть. Мы сами ее восстановим.

– О чем ты? – Она перестала плакать и теперь, прижав платок к губам, со страхом и надеждой взглянула на брата. – Я не понимаю, о чем ты?

– Конечно, твой муженек – тот еще тип. Но он... как бы тебе сказать... он только орудие в ееруках.

– В чьих руках?

– В руках этой змеи, как ее там... – Он скривился.

– Катерины, – слетело с бескровных Неллиных губ имя соперницы.

– Послушай, милая, Полечкина смерть на ее совести, – с жаром зашептал Герман. – Алексей твой, он просто мужик. Ну что с него взять? А вот она...

– Будь она проклята! – словно молитву, привычно произнесла Нелли. – Проклята, проклята, проклята!

– Тихо, тихо, успокойся... Мы должны ее наказать.

– Как? – тут же спросила Нелли. – Убить ее, что ли? Да, над этим стоит подумать!

– Нет, у меня есть идея получше... – усмехнулся Герман.

Щеки у Нелли слегка порозовели, она оживилась.

– То есть? – облизнув пересохшие губы, быстро спросила она – ей передалось настроение брата.

– Мы потеряли нашу девочку, а у нее сын... Разве это справедливо? У нее – все, а у нас – ничего!

– Да, Алексей говорил – у нее сын, Мишей зовут. Одиннадцать лет ему... – завороженно произнесла Нелли.

– Пусть она испытает то, что мы сейчас чувствуем, – схватившись руками за горло, прохрипел Герман. – Пусть она поймет!

Нелли поразили слова брата – до этого такая простая мысль не приходила ей в голову. Но теперь она показалась ей почти озарением. В самом деле, это единственное, что хоть как-то могло утешить после гибели Поли... Око за око! Неизвестный, далекий мальчик по имени Миша не имеет права на жизнь. Миша тоже должен умереть.

– Мы это сделаем? – потрясенно смотрела Нелли на брата.

– Да, мы это сделаем, – Герман пожал ледяной ладонью руку сестры. – Это и будет высшая справедливость.

– Мы... убьем сына Катерины? – спросила Нелли, споткнувшись на слове «убьем».

– Казним. Казним!

– Но...

– Ты не согласна? Ты боишься? Послушай, нам ведь больше нечего терять! – с отчаянием произнес Герман.