Онлайн книга «Дворец для сероглазого принца»
|
– Я не того боюсь, что напьется, а того, что потом за руль сядет, – вздохнула Нелли. – Дорога скользкая, все как сумасшедшие ездят... И он такой усталый все последнее время, что прямо за ужином носом клюет. А недавно его услали в командировку, на три дня... Она не успела договорить, потому что раздался звонок в дверь. – Папа! – завопила Поля и свалила доску с шашками на пол. Это и в самом деле вернулся с работы глава семьи – Алексей Геннадьевич Караваев. Поля повисла у него на шее, Нелли, нервно потирая ладони, улыбалась счастливо и с облегчением, Герман топтался в дверях, дожидаясь того момента, когда ему позволят пожать руку Алексею. Словом, приход в дом главы семейства произвел настоящий фурор, хотя ничего необычного в том не было. Просто Алексей был здесь чем-то вроде божества. – Господи, как хорошо дома... – пробормотал Алексей, отцепив от себя дочь, и сел на пуфик прямо возле дверей. Медленно стал расстегивать пуговицы итальянской дубленки, бормоча: – Вчера только из командировки вернулся, а сегодня уже целый воз работы навалили... – Бедный, бедный! – Нелли буквально раздирала жалость. – Поля, да не висни ты на папе! Герман, пожалуйста, налей Леше чаю... Потом Нелли вспомнила, что забыла поставить шампанское в холодильник. Она носилась, словно угорелая, пока в одиннадцатом часу Алексей не заставил ее сесть рядом с собой на диване. – Все, Нелька, ты тоже отдохни... Черт с ними, с этими закусками. Будь моя воля, я бы выпил бокальчик шампанского и... сразу на боковую. – Папа, ты что! – переполошилась Поля. – Ты обещал со мной фейерверки запускать! – Ладно, ладно, будут тебе твои фейерверки! – засмеялся Алексей. Нелли пошла переодеваться. Темно-зеленое бархатное платье с искусственной розочкой у плеча, новые туфли... Немного пудры, блеск для губ. Потом она критично посмотрела на себя в зеркало. Нелли никогда не была красавицей. Но про нее всегда говорили с улыбкой – миленькая. Да, она и сейчас миленькая, несмотря на свои сорок два. Рыжие локоны, веснушки. Единственный недостаток, пожалуй, – вечно встревоженный взгляд. Глядя сейчас на свое отражение, Нелли попыталась придать лицу спокойное, безмятежное выражение. Поля тем временем, в своей комнате, дрожащими руками набирала на телефоне номер. – Алло, добрый вечер, с наступающим вас! – безупречно-вежливо произнесла она. – Будьте добры Кирилла. – Але... – через некоторое время ответил ей спокойный хрипловатый голос. – Кирилл, это Полина. – Караваева, ты, что ли? – изумился голос. – Чего надо? – Кирилл, я понимаю, ты на меня обиделся, но я хочу тебе сказать... – Господи, Караваева, не грузись! Я давно уже забыл, что ты Селиной наврала про меня, будто я с тобой в «Капитане Джеке» целый вечер просидел. – Кирилл... – Между прочим, Селина тоже не поверила, что я в такой дыре мог целый вечер убить. Эта фраза несколько озадачила Полю. – Да? – задумчиво протянула она. – А я, если честно, хотела третьего сама тебя туда пригласить. Там неплохой танцпол... – Ну, вроде... – одноклассник тоже задумался. Сердце у Поли билось часто-часто. – Кирилл... – Что? – Знаешь, я давно хотела тебе сказать... – Она замолчала, не в силах продолжить. Потому что позади – целый год безответной любви! – Ну так говори! – нетерпеливо, с надеждой, воскликнул Кирилл. – Только поскорее, а то папахену телефон нужен... Но признания не получилось, потому что Поля услышала, что ее зовут, и судорожно бросила трубку на рычаг. И это несмотря на то, что под Новый год она решила развязаться со своей безответной любовью. Или Кирилл Пасечников отвергнет ее – окончательно и бесповоротно, или... – Поля, мы уже за стол садимся! – сердито снова позвала дочь Нелли. Алексей уже открывал шампанское. – Нет, Новый год надо встречать как-то по-другому, – говорил он Герману. – Дома, у телевизора сидеть, – тоска зеленая. В следующий раз поедем в Финляндию. Хельсинки, Турку, Йеллопукки... – Пап, а что это? – благоговейно спросила Поля, подсаживаясь ближе к отцу. – Йеллопукки – это Дед Мороз по-фински, – пояснил Алексей. – Подставляй бокал... – Леша! – протестующе закричала Нелли. – Да я ей всего один глоток... – Мне тоже символически, – просипел Герман, с отвращением глядя на пенящееся шампанское. – Я бы не в Финляндию хотела, а куда-нибудь к морю... – мечтательно произнесла Нелли. – Так надоела эта зима! – Поедем. Уже скоро, наверное... – успокаивающе произнес Алексей. – Как вам перспектива оказаться в Таиланде? – О-о!.. – восторженно закатила глаза Поля. Герман во время разговора внимательно рассматривал вилку. Ему тоже до смерти хотелось побывать в какой-нибудь экзотической стране, но он хорошо знал, что даже родственные благодеяния имеют свои пределы. В двенадцать они поздравили друг друга. Нелли подарила дочери янтарные серьги, мужу – серебряную папиросницу, а двоюродному брату – заколку для галстука. Вскоре Поля с отцом и Германом ушли в ближайший парк пускать фейерверки, и Нелли осталась одна. Потом позвонила соседка, которая одновременно являлась и подругой, – Ульяна Акулова, дама, которая все и обо всем знала. – Нелли, голубка, я хочу тебя поздравить с наступившим... – Уля, да ты заходи, я сейчас одна... Мои все в парк ушли. Ульяна явилась немедленно, прижимая к груди бутылку шампанского и коробку конфет. В данный отрезок времени подруга-соседка была одинока – один муж ушел, а следующего она завести еще не успела. Ульяна стриглась коротко, под известную женщину-политика, носила очки в модной оправе и отличалась необыкновенной худобой, поэтому за глаза Алексей звал соседку так: «Уля Акулова, узница концлагеря». – Куда, ты говоришь, твои все ушли? – с любопытством спросила Ульяна. – В парк. Фейерверки запускают. – А-а... – Уля ловко разлила шампанское по бокалам. – Понятно. В последнее время все так салютами увлеклись – просто беда. Теперь до утра за окном грохотать будет. Ну, с наступившим... Чего тебе пожелать, Нелли? Нелли задумалась. – Я и не знаю... – с улыбкой пожала она плечами. – Знаешь, Уля, у меня все есть. – Ну да... – подруга многозначительно прищурилась за стеклами очков. – Как я могла забыть! Ты ж у нас самая счастливая... – Ах, Уля, брось! – Боишься сглазить? Что ж, резонно... Тогда я тебе вот что пожелаю – чтобы ничего в твоей жизни не менялось. Чтобы все оставалось, как есть – на долгие, долгие годы! |