Онлайн книга «Тетрадь кенгуру»
|
– Стой! Кто-то снимает нас на камеру с моста. – Не смотри. Сделай вид, что ничего не замечаешь. – Ну и тип. Просто каланча какая-то. Он же не японец. – Я же тебе сказала: не смотри. Он уже давно за мной ходит. – Что ты его не отошьешь? – Он неплохой парень. И по-японски здорово говорит. – Выходит, он иностранец? – Говорит, американец. – В полицию о нем сообщила? – Еще чего! Он снимает квартиру в нашем доме, на втором этаже. – В твоем доме? Ты где-то здесь живешь? – На следующем светофоре. Перейдешь через пути и сразу направо. – А тебе не кажется, что эта несчастная кровать с самого начала ехала к тебе домой? – Все может быть. У нас в доме есть крытая автостоянка, где можно хранить разные посылки. Правда, сейчас мы ею не пользуемся… – А как клиника? У тебя сегодня выходной? – Я оттуда уволилась. Уже давно. Ты не знал? – Уже давно? – Поехали дальше? А то скоро первый автобус придет… – Стрекоза похлопала ладонью по краю матраса, будто понукала лошадь, и кровать покатила дальше. – Потому что после того, как умерла мама, некому стало заниматься нашим магазинчиком. – Каким магазинчиком? – Торгуем табаком и косметикой. А этот жилец-американец повесил у нас разные таблички и вывески… – Какие? – Например, филиала Японской ассоциации за смерть с достоинством и… – Мутный тип. Между прочим, он все еще снимает. – Я просила тебя не смотреть. – Почему? – Он говорит, что, когда человек не знает, что его снимают, он выглядит более естественно. – Вон у вас какие разговоры. Похоже, между вами довольно близкие отношения. – У него длинные и стройные конечности, как у игольчатого краба. Как-то я видела в газете рекламу какого-то универмага. Там было фото знаменитого скульптора. Как его? Из головы выскочило. Короче, американец похож на его скульптуры. Тот же тип. Мне такие нравятся. Хотя он такой волосатый… Даже не знаю… – Волосатый? Где? – Везде, только на лице и ладонях волос нет. – То есть совсем как обезьяна? – Все же лучше, чем дайкон на теле. Какое-то время мы молчали. Двигались вперед под неравномерный скрип кроватных колес. Ханаконда, арагонда, анагэнта. Красным перцем все натрешь И в кожурку от банана это же и завернешь. – Когда это случилось? – Что именно? – Мать когда умерла? – На прошлой неделе первые семь дней отметили [11]. – Странно получается. Ведь я пришел на прием в вашу клинику позавчера. Разве не так? – Похоже, тебе надо голову проверить. – Если по картинке, на которой свинья без хвоста, – увольте! Вы с самого начала смотрели на меня как на придурка. Это меня бесит. – А ты помнишь, где и как потом блуждал? – Надо объяснить? – Ну не то чтобы… – Ладно! История простая. Для начала меня прицепили к эвакуатору как нарушителя правил стоянки и свалили в подземный тоннель на какой-то стройке. Потом кровать пустили по рельсам… У тебя есть младшая сестра? – Было две. Одна умерла, другая вроде сбежала из дома. – Вот оно что? До того как оказаться здесь, я видел двух девчонок с поразительными глазами. У них уголки опущены. Первая помахала мне рукой из окна пустого поезда, с которым я чуть не столкнулся в этом тоннеле. – Ты грубый, невоспитанный мужлан! Говоришь о девушке и копаешься в физических недостатках… – Какие недостатки… Я считаю ее удивительно привлекательной… Правда! Одна, в пустом поезде… Она не выходит у меня из головы. – Знаешь, какое у меня было прозвище в школе? – Какое? – Ракуган. – Это вроде печенья, что ли? – Нет, это меня из-за глаз так обзывали [12]. – Мне нравятся такие глаза. Так и тянет лизнуть уголки. – Давай дальше рассказывай. – В конце тоннеля был причал. За мной приплыл баркас, на каких ловят каракатицу. Там под землей огромная сточная канава. Широкая, как четырехполосное шоссе. Когда-то, должно быть, это был канал. И вот превратился в сточную канаву. Плыл по течению какое-то время, пока не причалил к «Дайкокуя». Там на меня напал другой баркас с каракатицей. Мне быстренько удалось укрыться в «Мирских желаниях»… И когда в магазине меня уже собрались привлечь за воровство, появилась ты, как богиня спасения. Хочешь сказать, что это совпадение? Второй раз ты возникла сегодня утром, когда я в капусте ругался со своей мамашей. Чуть до крови дело не дошло, и тут неожиданно вмешалась ты. В самый нужный момент… Это ж уметь надо. Ты знаешь что-то такое, чего я не знаю. Так ведь? – Я каждое утро выхожу на прогулку. Мне надо быть в форме, а то я сноровку потеряю. Как буду кровь брать тогда? Три раза прозвенел звонок. К платформе приближалась вторая электричка. – Как только получу обратно кошелек, тут же верну деньги за то, что купили в «Мирских желаниях», и за лапшу… Я его оставил в клинике, в одежной корзине. – Что дальше было? – О'кей. После «Дайкокуя»? Вернулся на баркас. Куда еще мне было идти? Потом баркас выбросило из тоннеля, и он сел на мель. И я оказался в Сай-но Каваре. Там тоже светало. Поэтому я и высчитал, что сегодня второй день. – В Сай-но Каваре вход в реку Сандзу? Абортированные младенцы собираются там сотнями, поют, складывая камни, так? – Там мощные серные источники и можно принимать ванны под открытым небом. После них с ногами вроде лучше стало. Мне показалось, что ростки после ванн стали вянуть… – Как там они поют? «Мой первый камешек отцу…»? – Я целиком помню. Я там подрабатывал, следил, чтобы все было правильно со стихами, за бесплатные талоны на ванны и питание… История эта о Сай-но Каваре, Где мечутся детские души меж раем и адом В пещерах загробного мира. Два, три, четыре, пять – им всем нет десяти. Собрались в Сай-но Каваре и каждый плачет: «Папа! Мама! Как без вас мне плохо!» - Рыдает глас другого мира, Стенанием пронзая плоть и кровь… Потом уже идет знаменитое «Мой первый камешек отцу»… |