Онлайн книга «Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней»
|
– Меня зовут Стефан. А вас? – Янина. – А дальше? – Просто Янина, – ответила она и, не слишком церемонясь, добавила: – Помолчите, я думаю. Рано утром, договорившись с Яниной о встрече днем, я пошел домой, чтобы успокоить Антека и Ядьзю. Они, конечно, страшно волновались, поскольку до них дошли разговоры о расстреле на берегу Вислы, а они ведь знали, что я пошел ловить рыбу. Я поведал Антеку и Ядьзе историю своего счастливого спасения, рассказал и о Янине, но ни словом не упомянул о наших планах. – Благодари Бога, Стефан, за то, что остался жив, – сказала Ядьзя. Днем я встретился с Яниной, и мы пошли на пивоваренный завод. Она показала мне выходящую окнами во двор комнату и сказала, что раньше здесь был кабинет управляющего. На полу валялись разные документы, обрывки счетов, пивные этикетки. В углу комнаты стояла печь. – Что скажешь, Стефан? – спросила Янина и сама же ответила на вопрос: – Подходящее место. Здесь нас не видно с улицы, значит, мы можем не опасаться немецких патрулей. Люк тоже недалеко. – Она махнула рукой в сторону. – Нет, это не подходит, – ответил я. – Я не увижу, когда вы появитесь. Они все вооружены. Их надо застигать врасплох и сразу оглушать. С первого удара. Только так, а не иначе. – Я тоже подумала об этом. Иди-ка сюда. Я подошел. – Встань здесь и выгляни в окно. Что видишь? – Зеркало. – А что еще? – Дорогу и вход на завод. – Зеркало установили там давно. Управляющий наблюдал, когда люди приходили на работу. Так что ты сможешь увидеть, как только мы появимся, и успеешь приготовиться. Что-нибудь еще? Она раскраснелась от возбуждения. Чувствовалось, что ей не терпится начать действовать. – Давай здесь немного приберемся, – предложил я. – Конечно. Сгребем все бумаги в один угол. Я принесу одеяло, накроем эту бумажную кучу, и будет что-то вроде кровати. – Отлично. Так и сделаем. Мы убрали комнату, и, пока Янина ходила за одеялом, я принялся искать что-нибудь наподобие дубинки. Обнаружив сломанный стол, я открутил у него ножку. Ничего лучшего я не нашел. Потом утрамбовал в коробку пивные этикетки. Получилось некое подобие стула. Усевшись на него, я стал смотреть через окно в зеркало. Вот во двор вбежала собака. А вот уже идет Янина со свертком под мышкой. Она накрасилась, привела в порядок голову и хорошо оделась. Войдя в комнату, она развернула сверток, вынула одеяло и накрыла им бумажную кучу. Затем вытащила из кармана пальто шкалик и кусок колбасы. – Мне надо выпить. А ты хочешь? – спросила она, протягивая мне шкалик. – Нет, ни в коем случае. Мне потребуется твердая рука. – А мне – крепкие нервы, – заявила она и сделала приличный глоток. Мы разрезали колбасу пополам и принялись усердно жевать. – Это все, что у тебя есть? – кивнув на ножку от стола, спросила Янина. – У меня еще есть кинжал. – А у меня есть нож, – сказала она и вынула из внутреннего кармана пальто обычный нож для резки хлеба с зазубренным краем. – Нам он не пригодится. – Ладно, тогда завтра я принесу другой, получше. – Если для нас будет завтра. Ты уверена, что хочешь действовать по плану? Уверена! Еще как уверена! Мы должны убить нашего первого немца сегодня ночью! «Это все действие алкоголя», – решил я. У меня такой уверенности не было. Мы еще раз обсудили план. Она должна завлечь немца и первой войти в комнату. Как только немец появится следом за Яниной, я должен буду ударить его по голове так, чтобы он потерял сознание, а затем зарезать его кинжалом. Затем мы его раздеваем, привязываем на шею кирпич (во дворе лежала целая груда кирпича) и бросаем в трубу. Поток выносит труп в реку, и он опускается на дно. Мы надеялись, что он никогда не всплывет. После этого сжигаем форму и бежим домой к Янине. Мы договорились, что если что-то пойдет не так, каждый должен выкручиваться сам. Янина ушла на задание. Я сидел на импровизированном постаменте и смотрел в зеркало. Время шло, и я вдруг осознал серьезный недостаток нашего плана. Мы совсем выпустили из виду, что в темноте зеркало окажется абсолютно бесполезным. Я уже не успевал предупредить Янину. Несмотря на комендантский час, она в это время бродила по улице и строила глазки немцам. Я мог надеяться только на собственный слух. Несколько раз, заслышав на улице шаги, я бросался к двери с дубинкой в руке. Потом во двор с лаем вбежали две собаки и устроили жуткую возню. Когда они наконец убежали, через двор бесшумно, по всей видимости босиком, проскочила на другую улицу маленькая фигурка. Какое-то время стояла тишина, а затем я услышал, как по набережной медленно проехал грузовик. Я взмок от напряжения; пот застилал глаза и струился по спине. И вот наконец раздались шаги, и я услышал голос Янины, говорившей на ломаном немецком языке: – Das ist hier, meine Hebe [2]. В темноте я сумел разглядеть две фигуры. Я встал за дверь, держа дубинку двумя руками. Вошла Янина. Немец предусмотрительно задержался в дверях и зажег фонарик. Луч обежал комнату и остановился на импровизированной кровати. – Bitte [3]. – Призывно улыбаясь, Янина пошла к кровати, на ходу снимая пальто. Немец шагнул в комнату, и я ударил его дубинкой по голове. Он беззвучно упал на пол, выпустив из руки фонарик. Янина быстро подняла его и, направив луч в лицо немца, крикнула: – Добивай его! Скорее! Я стал наносить удары кинжалом. Один... другой... третий... Немецкий солдат несколько раз дернулся и затих. Он был мертв. – Теперь в канализацию! – скомандовала Янина. – Нет, сначала надо его раздеть. Иди сюда и помоги мне! Мы быстро стащили одежду, вытащили его во двор, привязали по кирпичу к рукам, ногам и шее и столкнули в люк. Вернувшись в комнату, запихнули всю его одежду в печку и подожгли. Янина хотела оставить часы и кольцо, но я был категорически против. – Слишком опасно. Их могут легко опознать. Не теряя времени, мы, пока огонь уничтожал улики, засыпали опилками следы крови в комнате и во дворе. Все убрали и сели на «кровать», дожидаясь, пока погаснет огонь. Я был полностью измотан. Взмокший от напряжения, я, казалось, не смог бы сейчас произнести и слова. – Он все залил кровью, – нарушила молчание Янина. – Столько крови, словно мы зарезали свинью. В мерцающем свете огня я заметил бутылку, торчащую из кармана ее пальто, вытащил и сделал большой глоток. |