Онлайн книга «Убить, чтобы жить. Польский офицер между советским молотом и нацистской наковальней»
|
– Ну что ж, Сташек, нам это удалось. Мы перешли границу! С горного хребта мы спустились в сосновый лес. Мы очень рассчитывали выйти к какой-нибудь деревне или венгерскому пограничному посту, где могли бы согреться и поесть. – Судя по всему, мы пересекли границу несколько восточнее или западнее намеченного нами места, – высказал предположение Сташек, когда мы развернули карту и попытались установить наше местоположение. – Давай двинемся на юг. На карте указано несколько венгерских деревень, расположенных в этом направлении. Нам опять пришлось карабкаться по склону, густо поросшему лесом, и, хотя теперь не приходилось скрываться, мы сильно устали и были голодны. К тому же небо заволокли тучи, и мы уже не могли ориентироваться по солнцу. Шаг за шагом мы медленно поднимались вверх и, пройдя несколько сотен метров, садились передохнуть. Опять шли и опять садились. Мы как раз сели отдохнуть, когда поднялся шум, заставивший нас вздрогнуть. Мимо пронеслось стадо оленей и скрылось в лесу. Спустя несколько секунд в пятидесяти метрах от нас промелькнуло несколько серых теней, исчезнувших в том же направлении. Ветер дул в нашу сторону, и они не учуяли нас. Все действие длилось не больше трех секунд. – Похоже, где-то рядом деревня, – заметил Сташек. – Откуда еще могли прибежать собаки, как не из деревни? Это были не собаки, Сташек. Это были волки. – Волки?! – Да, волки. В Карпатах водится много волков. – Вот это да! Я никогда прежде не видел волков! – Скажи спасибо, что они не видели нас. Вероятно, Сташек почувствовал, с каким облегчением я произнес эти слова, потому что тут же спросил: – Они что, напали бы на нас? – Конечно. Сам подумай, зачем они преследовали оленей? Ради удовольствия побегать по лесу? Мы двинулись дальше и вскоре наткнулись на оленьи и волчьи следы. И вот наконец перевал. Мы сели передохнуть, и вдруг Сташек, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, уверенно заявил: – Я слышу лай собак. – А я не слышу никакого лая. Тебе это кажется. Он прислушался и заявил, что определенно слышит собачий лай. – Он доносится оттуда! – и показал вниз, в долину, которая была скрыта от нас деревьями. С трудом поднявшись на ноги, мы в полной уверенности, что венгры дадут нам поесть, кубарем скатились вниз. Лес остался позади, и перед нами открылось поле, на другом конце которого стояло несколько утонувших в снегу домов, над крышами которых вился дымок. Мы еле тащились по занесенному полю, оставляя за собой две глубоких борозды. – А на каком языке будем с ними разговаривать? – спросил Сташек, когда мы подошли к ближайшему дому. – На языке жестов или по-польски. Да они и сами поймут, что мы замерзли и хотим есть. Увидев нас, собака рванулась на цепи и свирепо залаяла. В окне мелькнуло чье-то лицо. Мы стороной обошли собаку, подошли к дому, открыли дверь, вошли в сени, где стояли мотыги, вилы и другие орудия крестьянского труда, и постучали в дверь, ведущую в комнату. До нас донеслись какие-то невнятные звуки. Мы толкнули дверь и вошли в теплую комнату, которая в первую минуту после белого снега показалась нам темной. Присмотревшись, мы обнаружили в комнате мужчину, мальчика и двух женщин. В свою очередь мы со Сташеком уставились на них. Мы не знали, как начать разговор. Первым отважился Сташек. – Мы поляки. Мы голодны, – сказал он медленно и громко и добавил: – Мы пересекли польскую границу. Мужчина засмеялся, но ничего не ответил. Он внимательно осмотрел нас с ног до головы, отметил наши усталые лица, дрожащие ноги, голодный блеск в глазах. – Мы пришли из Польши, через границу, – включился я в разговор. К нашему удивлению, мужчина ответил по-польски. – Вы не перешли границу, – сказал он и опять засмеялся. – До границы еще идти и идти. Пока мужчина говорил, я заметил, что одна из женщин что-то шепнула мальчику. Он кивнул и выбежал через заднюю дверь. Из окна мы увидели, как он куда-то побежал. – И сколько же еще до границы? – спросил Сташек. Мужчина не удосужился ответить. Вместо этого он что-то сказал женщинам... на украинском! Одна из них тут же выбежала. Мужчина опять рассмеялся. – Вы никогда не пересечете границу, Panowie Polacy [12], – гнусно ухмыляясь, сказал он. – Вы попали в украинскую деревню. Нам все стало ясно. Мы кинули взгляд на окна, но они были слишком маленькими. Дверь за спиной была заперта. Мы оказались в ловушке. Через несколько минут мальчик приведет сечевиков, и все наши усилия окажутся напрасными. Они изобьют нас и передадут немцам. Мы со Сташеком переглянулись, и я увидел в его глазах тот же страх, который он, вероятно, заметил в моих. У меня подогнулись ноги и, опершись на кровать, я медленно осел на скамейку. Сташек сел рядом. – Вам сильно досталось во время войны, Panowie Polacy? – насмешливо улыбаясь, спросил мужчина. – А будет еще хуже, когда сюда придут сечевики. Вы сукины дети, вот вы кто! С этими словами он вскочил с места, подбежал к нам и замахнулся для удара. Сташек прыгнул первым. С диким криком он попытался вцепиться в горло мужчине, но украинец оказался шустрым. Он увернулся от Сташека и собрался что-то достать из-под кровати. Когда он наклонился, я ударил его в живот. Времени на размышления не было. Мы со Сташеком промчались мимо орущих женщин, открыли заднюю дверь и выбежали наружу. – Куда бежим, Стефан? – прокричал Сташек на бегу. – Не знаю... Нам навстречу из соседнего дома шла маленькая девочка. Увидев нас, она замерла на месте, то ли от испуга, то ли от любопытства, а может, от того и другого вместе. – Где граница, малышка? – спросил я ребенка. – Там, на холме, – ответила она, показывая на возвышение на расстоянии меньше километра от деревни. Мы со Сташеком пришли в деревню прямо с противоположной стороны. Не говоря ни слова, мы бросились в указанном направлении. Мы бежали кратчайшим путем между домами, и несколько раз пришлось перепрыгивать через заборы. Из домов выскакивали женщины; вслед нам неслись вопли и проклятия. Какой-то мужчина бросил в нас палку, но промахнулся. Другой метнул топорик, но тот провалился в снег. Мы добежали до холма. На крутом склоне практически не было деревьев. Утопая по колено в снегу, мы словно в замедленной съемке поднимали ногу, отряхивали снег и опускали ее на два фута вперед. Вытягивали из снега другую ногу и повторяли ту же процедуру. Временами мы проваливались в снег по пояс. Склон становился все круче, и мы какое-то время взбирались на четвереньках. Мы пыхтели и задыхались, издавая горлом булькающие звуки. За спиной раздавались крики; значит, следом за нами бежали люди. Зазвучали выстрелы, и мы увидели фонтанчики снега, поднимаемые пулями. Мы не могли быстро убежать и скрыться от преследователей, но и не могли повернуть назад. Мы карабкались вперед. Все это напоминало ночной кошмар: на нас надвигалась опасность, а мы, еле шевеля руками и ногами, словно приросли к одному месту на склоне. Долина наполнилась звуками выстрелов. |