Онлайн книга «Шесть лет с Лениным. Записки коменданта Кремля»
|
Я всегда удивлялся тому, насколько он ограничивал себя во всем. Сидим бывало группой охотников, закусываем. Ильич всем предлагает бутерброды: – Кушайте, товарищи, кушайте! Всех старается угостить, а сам съест одни бутерброд – и все. А то бывало возьмет кусок черного хлеба, посолит погуще, выпьет два стакана чая и сыт. * * * В один из воскресных дней Владимир Ильич отправился на машине в деревню Монино, расположенную в семидесяти километрах от Москвы по Северной дороге. По словам одного егеря, проживавшего в Монино, лес, примыкавший к деревне, представлял собой прекрасное место для осенней охоты на зайцев и тетеревов. В Монино мы ехали впервые. Нас встретил знакомый егерь и повел в небольшой, очень опрятный дом, стоявший в центре деревни. Владимир Ильич обратил внимание на то, что домик, в который мы направлялись, стоит рядом с церковью. Хозяин встретил нас радушно, просил располагаться по-домашнему. Это был пожилой статный мужчина, мало напоминавший крестьянина, скорее похожий на учителя или агронома. Бросались в глаза книги, стоявшие на полках.. Общительность Владимира Ильича нашла живой отклик в нашем гостеприимном хозяине. Владимир Ильич любил беседовать с людьми, умел вызывать собеседника на откровенность. – Ну, расскажите, товарищ Предтечин, – обратился Владимир Ильич к хозяину, – как живут ваши крестьяне, что думают они о советской власти, каковы их настроения. Предтечин, не подозревавший, что с ним говорит Ленин, охотно и остроумно рассказывал, как жили крестьяне до революции, как восприняли они советский строй. Затем заговорили о сельском хозяйстве, о житье-бытье отдельных крестьянских семейств, о будущем советской деревни. При этом наш хозяин обнаружил очень любопытные взгляды на быт крестьянина и высказал Ленину интересные мысли о сельском хозяйстве. – Да, все это чрезвычайно интересно, – сказал Владимир Ильич. – Вы, должно быть, агроном? Нет? – Нет… – уклончиво ответил Предтечин и немного смутился. Ленин поднялся и сказал: – Ну, а теперь – в лес! На охоту! Пойдемте с нами, товарищ Предтечин, – предложил он хозяину! Тот согласился, принес из соседней комнаты ружье, и мы двинулись в путь. Мы углубились в лес. Собаки были пущены вперед, руководил охотой егерь. Мы разделились на две группы: Владимир Ильич и Предтечин пошли вправо, а я с егерем – влево. Как-то неожиданно егерь обращается ко мне: – Какая, по-вашему, профессия у этого Предчетина? Вот удивлю вас: он священник, служитель культа. – Что? Поп? Вы шутите… – Нисколько. Он служит в той самой церкви, что рядом с его домом. Но он не такой, как все попы… Он не фанатик. Видите – на охоту пошел с нами. Я решил тотчас же сказать об этом Владимиру Ильичу. Вот, думаю, будет изумлен! Возмутится, вероятно, что его привели в избу попа. Но сказать об этом удалось только к вечеру, когда мы возвращались с охоты. Охота была удачная: у каждого из нас висело много убитых зайцев. Владимир Ильич был в отличном расположении духа. Приближаясь к дому Предтечина, мы с Владимиром Ильичом немного отстали, и тут я сказал ему: – А ведь Предтечин вовсе не агроном и не учитель, а поп. Ленин остановился и недоверчиво сощурил на меня глаза. – Как так – поп? Вероятно, бывший? Я объяснил, что вовсе не бывший. Владимир Ильич сначала отказывался верить. Через несколько минут между Лениным и Предтечиным завязался разговор, который остался у меня в памяти навсегда. – Послушайте, – начал Владимир Ильич, – о вас ходят слухи, что вы священник. Что это – правда? – Правда. Я состою в духовенстве около двадцати лет. – Не пойму, какой же вы священник? Голова у вас стриженая, одежда обыкновенная, и на моих глазах вы убивали животных! Предтечин улыбнулся и после паузы сказал: – Я понимаю ваше недоумение. Моя внешность и мое поведение не в ладу с религией… Это правда. – А убеждения? Неужели вы служите религиозному культу по искреннему убеждению? Предтечин, видимо, понял, что перед ним человек, с которым надо говорить откровенно или вовсе прекратить разговор. – Видите ли, – произнес Предтечин, – я служитель культа только в известные часы, по воскресеньям… – Как вас понять? – Убеждения не всегда идут в ногу с профессией. В жизни это наблюдается часто. Владимир Ильич понимающе улыбнулся и сказал: – А ведь всю жизнь кривить душой – это страшно, а? Сознайтесь! Предтечин развел руками и уклончиво ответил: – Я сам частенько удивляюсь: видит меня вся деревня, знает, что я направо и налево нарушаю религиозные правила, а ходят в церковь, слушают и верят мне. – А почему бы вам не отречься? Вы могли бы заняться каким-нибудь полезным трудом. Предтечин махнул рукой: – Поздно. Возраст не тот… В мои годы заняться каким-нибудь ремеслом – трудно. А церковь меня обеспечивает все-таки. С этим надо считаться… Мой дед был попом, отец – тоже, ну и я пошел по той же стезе. Инерция! И что самое удивительное – ведь и отец и дед очень смутно верили… Одно слово – профессия! Мы приблизились к дому Предтечина. Уже вечерело. Надо было собираться в путь, чтобы до наступления ночи прибыть в Москву. Прощаясь с Владимиром Ильичом, Предтечин как-то виновато сказал: – Не осудите, гражданин, – много на этом свете всяких противоречий… Вы приезжайте к нам, поохотимся. Эта встреча произвела впечатление на Владимира Ильича. Сидя рядом со мной в машине, он сказал: – Видели, товарищ Гиль, на чем держится религия? Как-то раз зимой Владимир Ильич, проезжая мимо одной подмосковной станции, увидел церковь, из которой валом валил народ. Был, очевидно, праздник. Владимир Ильич засмеялся и сказал: – А помните, Гиль, как мы с попом охотились. «Профессия, – говорил он. – Инерция!» * * * Даже в дни своей болезни Владимир Ильич, по свойственной ему подвижности, не бросал прогулок, катанья на лодке, игры в крокет или городки. Если встречался хороший партнер, Владимир Ильич с большим увлечением играл и в шахматы. Он был прекрасным шахматистом, в молодости очень любил шахматы, но в последние годы все же предпочитал физические развлечения, особенно охоту. Он считал, что отдыхом от умственной работы могут быть только физические развлечения на свежем воздухе. Он иногда говорил мне при встречах: – Ничего, товарищ Гиль, скоро встану на ноги, поправлюсь, и тогда снова возьмемся за старое! А хорошо бы сейчас на тетеревов пойти! Правда? |