Онлайн книга «Люблю, убью, умру...»
|
В моей небольшой передней нам показалось неожиданно тесно вдвоем. Бормоча что-то принужденно-веселое, Вера стащила с себя свою неуклюжую овечью шубу, стала разматывать платок. Сапоги на ней были старые, советского образца — в таких сейчас только старухи ходят… — Вот тапочки… — предложила я. — О, мой размер! — засмеялась она. Я тоже переобулась, и мы с Верой вдруг оказались одного роста. — Мы как будто похожи, — стесняясь, произнесла она, словно стремясь оправдать свое появление в моем доме. Мне вдруг стало нестерпимо ее жаль — за этот извиняющийся тон, за безобразные сапоги… — Да-да! — торопливо согласилась я и зажгла два больших светильника по обеим сторонам большого зеркала, которое висело в дальнем конце коридора. Яркий золотой свет ослепил. — Сколько вам лет, Вера? — Тридцать шесть… — Мне двадцать девять. Мы встали рядом перед зеркалом — одного роста, одного типа телосложения. Кажется, мы с ней действительно похожи. Она, как и я, была тонкой и миниатюрной. Волосы у нее были светлые, негустые, коротко стриженные, без всякого намека на укладку. — Какая у вас красивая прическа, Лиза, — прошептала она. — Я, пожалуй, сделаю себе такую же. Это дорого стоит? — Не так уж… я дам телефон своего мастера, — завороженно ответила я. Оказывается, мои глаза были такими же большими, как и у нее. Она не красилась, и оттого взгляд ее казался чересчур светлым и размытым, словно акварельный набросок. Как интересно! — удивленно произнесла Вера, тоже, видимо, сравнивая. — Определенно есть что-то общее… Ах, Лиза, будет здорово, если мы окажемся сестрами! — Секунду… — Я схватила с полки свою косметичку, повернула Верино лицо к свету. Она совершенно не сопротивлялась — стояла покорно, точно овечка. Я подвела ей веки, тем же карандашом чуть коснулась бровей, придавая привычный контур — тот самый, который делала себе я, коричневой тушью осторожно накрасила ресницы. Теперь бледные, светло-бежевые, прозрачные румяна на скулы, кисточкой — блеск для губ… — Если бы вы увидели меня года полтора назад, — пробормотала я, трудясь над Вериным лицом, — то ни за что не узнали бы, вам даже в голову не пришла бы мысль, что мы сестры… У меня были длинные-длинные рыжие волосы, и вообще… — Длинные рыжие волосы? — с любопытством переспросила она, моргая накрашенными ресницами. — Да, представить трудно… Я взлохматила ей волосы, пальцами пытаясь придать им ту же форму, что и у меня. — Фантастика… Теперь мы были неотличимы, словно близнецы. Она была старше, о чем свидетельствовали печальный, смиренный взгляд, возле уголков губ морщинки и «гусиные лапки» у глаз… Но мы были похожи. Ее нос, который некоторое время назад показался мне острым, словно птичий клюв, в тепле отогрелся, порозовел и выглядел теперь точно так же, как и мой. — Это чудо, — смутилась она. — Нет, я знаю, что совершенно чужие люди иногда бывают похожими — общий типаж, что называется, но мы… — Георгий Кар, — сказала я. — Георгий Кар. Чудно… Это что же, я — Елизавета Георгиевна Кар на самом деле? И я засмеялась, пытаясь скрыть свое волнение. — Привет, Лиза! — тоже засмеялась она. — Привет, Вера! Тридцать лет не виделись… Мы шутили, но все равно было немного жутко. Слишком невероятно, чтобы я окончательно поверила в то, что тайна, мучившая меня последнее время, разгадана. — Как мы похожи! Я совершенно не представляла, что же делать дальше. — Может быть, чай? — О да! — облегченно воскликнула она. — Мы должны выпить чаю… Чай не чай, но мне хотелось угостить свою гостью чем-нибудь. Кажется, у меня остались эклеры и немного рома, который можно подлить в чай. — Я не умею готовить, — призналась я, расхаживая по кухне. Вера сидела за столом и удивленными светлыми глазами осматривала все вокруг. — А ты? — В общем, я готовлю неплохо… — сообщила она. — Значит, в этом мы не похожи! — опять засмеялась я. — Я не умею и не люблю. Мне так жалко времени! Я не представляю, как люди по четыре часа тратят на то, чтобы сварить борщ. Ведь эти четыре часа можно потратить на что-нибудь гораздо более важное! Прочитать книгу, сходить в театр, поиграть с собственным ребенком, написать несколько страниц какой-нибудь научной работы… Я не права? — Нет, права, — улыбнулась она. — О, какие чудесные эклеры! — Это из ресторана, где работает мой жених… Он там поет. Ты еще услышишь его… Хотя я чувствую, что мне придется научиться готовить. Семья, как-никак! Вера… Расскажи о себе. Пожалуйста! Она как будто покраснела. — Если не хочешь, не рассказывай — я тебя не заставляю… — Нет, отчего же… — Она сидела напротив, и я глядела на нее, словно в зеркало. «Такой я буду лет через шесть. Нет. Не буду — по всему видно, что Вера не особенно следит за собой. Ужасная одежда, полное отсутствие косметики… Я буду помогать ей, буду за ней ухаживать… Я постараюсь, чтобы она не выглядела так одиноко…» — Я одна. Ну, то есть совсем одна. Моя мама тоже умерла — три года назад. Замужем я не была, детей у меня нет. — Ну, все еще впереди! — великодушно воскликнула я. — Годы-то наши… — Я старше, — покраснела она, сжимая в руках чашку с горячим чаем, точно грела озябшие ладони. — О, ты посмотри… Мы сидели друг напротив друга. Она поставила чашку и протянула руки вперед, положив их рядом с моими. Руки у нас были совершенно одинаковыми: тонкие запястья, форма пальцев, все ямочки и бугорки… Мистический трепет невольно охватил меня. — Нет, это чудо! — с восторгом прошептала я. — Мы ведь могли и не встретиться сегодня… Как все совпало! И наше сходство… тут даже экспертиза не нужна. — Да, похоже, мы действительно сестры, — завороженно кивнула Вера. — Георгий Кар, Георгий Кар… — как заклинание, повторила я это имя. — Вот, значит, как… Значит, не напрасно Брусникин ревновал мою маму к нему. При всей очевидности истины я все еще не могла назвать Георгия Кара своим отцом — к этому надо было еще привыкнуть. Вот удивится Аглая, вот удивится Саша! У меня есть сестра… — А где ты работаешь? — спросила меня Вера. — В Филологическом институте. Преподаю литературу. Если она сейчас скажет, что и ее профессия как-то с литературой связана… — А я медсестра, — улыбнулась Вера. — Работаю в больнице. Капельницы, уколы, перевязки и всякое такое… — Боже, как здорово! — воскликнула я. — Если я заболею, ты меня будешь лечить! |