Книга Храню тебя в сердце моем, страница 109 – Фиона Макинтош

– Она говорила о тебе сегодня, – сказала Пен наконец чуть громче, чем шепотом. – Сказала, что ей жаль, что не удалось увидеться с тобой. – Она позволила тошнотворному ощущению безжизненности заполнить ее, когда новая мысль кольнула ее, точно острая игла. Ее жених был отцом ребенка Иден…

Он издал звук, который издает человек под пытками, и отвернулся.

– Это я виноват. Это все моя вина! О, Пен…

Пенелопа Обри-Финч услышала мимолетный звук свадебного хора и увидела обнаженного Алекса Уинтера в своих объятиях, но видение тут же сменилось на Иден Валентайн в свадебном платье, которое та сшила для нее. Нечеловеческая мука пронзила ее тело и вывела из оцепенения. Ей казалось, что она слышит, как рвется ткань.

«Так вот что такое разбитое сердце», – отстраненно подумала она, словно все это происходило не с ней.

– Ну, нельзя быть двоеженцем. – Это прозвучало натужно и безжизненно. – Ты собираешься с ней развестись, Алекс?

Растерянное выражение у него на лице сменилось отчаянием. Она знала его слишком хорошо и окончательно поняла, что потеряла его.

– Я люблю ее, Пен. Я люблю ее так, как ты любишь меня. Это нездоровое чувство, возможно, даже глупое, но ты ничего не можешь с этим поделать, и я тоже. Я просто не знал об этом.

– Она тоже, могу тебя заверить. Она говорит о Томе все время, даже попросила меня поднять за него бокал, когда мы будем ехать на Восточном экспрессе, потому что они планировали отправиться в это путешествие с Томом. Теперь я понимаю, о чем ты хотел со мной поговорить. – Она невесело рассмеялась, и ее смех вышел резким и необычно циничным. – Теперь я бы предпочла, чтобы ты умер при Ипре. Я не знаю, как жить с тем, что ты любишь другую.

Он потянулся к ней, но она отшатнулась к машине.

– Мне очень жаль, что я не могу любить тебя, Пен.

В отчаянии она глубоко вдохнула холодный воздух и, проваливаясь каблуками в сырую землю, попыталась забраться обратно в машину. Наконец, хлопнув дверью, она увидела, как Алекс, опустив плечи, двинулся к машине, но не могла этого вынести. Не могла вынести его близости, не хотела снова видеть его подавленное лицо, не могла больше жить с его жалостью. Она не хотела больше слышать его нежный голос у себя в голове или видеть его пальцы, включающие печку в машине или поправляющие шарф. Ей снились эти пальцы на ее обнаженном теле… внутри ее… Ей не нужен был этот новый мир – пустой и безрадостный – без Алекса. И мысль об Алексе и Иден Валентайн, настоящей миссис Уинтер, отравила ее кровь, словно яд. Вязкий и токсичный, он двигался по ее венам, заражая каждую клеточку ее тела невыносимой болью.

Когда Алекс потянулся к дверной ручке, она завела мотор, чувствуя благодарность за то, что заверение Фредди Бейтмана, что его автомобиль всегда заводится с первого раза, оказалось правдой. Она резко развернулась и сбила бы Алекса, если бы тот не отскочил в сторону. Пен не вполне понимала, что делает, и знала, что оставить Алекса здесь, на краю темного болота, было жестоко, но в ее сердце больше не осталось места для жалости, потому что ее сердце было мертвым.

* * *

Алекс смотрел, как автомобиль Пен быстро удаляется от него, раскидывая колесами гравий и со скрипом выезжая на главную дорогу. Он слышал рев двигателя машины, которая все ускорялась, исчезая вдали на Брайтон-роуд.

Он тяжело вздохнул. Он причинил ей ужасную боль, но знал теперь, что причинил бы ей гораздо больше боли в последующие совместные годы жизни.

Окоченев от холода, Алекс дошел до местного гаража и нанял там кого-то, чтобы его отвезли в Ардингли. Через пару часов он был уже дома и сидел на пне у ворот Ларксфелла, пытаясь хоть немного разобраться в себе. В доме было тихо. Насколько он понял, дома была только мать, но вдруг в окнах начал загораться свет, и он увидел тени людей. Алекс встал, только теперь понимая, как онемела его спина от холода, а пораненное лицо щипало на морозе.

Он осторожно подошел, выбрав одну из многочисленных боковых дверей, но оказалось, что Брэмсон уже запер дом на ночь. Он обошел вокруг здания и постучал в окно, где старая миссис Дир наливала воду в чайник.

– Почему ты еще не спишь, дорогая? – ласково сказал он, обнимая ее.

– О, господин Лекс, слава богу, что вы вернулись, сэр. Произошло нечто ужасное.

Он нахмурился.

– Что?

– Я не знаю. Брэмсон разговаривал с полицией. Насколько я поняла, они сейчас едут сюда.

– Полиция… – пробормотал Алекс. Кивнул миссис Дир, которая была слишком обеспокоена, чтобы заметить его опухший глаз, и бросился вверх, перескакивая сразу через две ступеньки.

Он вошел в дверь для прислуги и оказался в холле, где его мать встревоженно разговаривала с Брэмсоном.

– Лекс! О, слава богу! – Мать заплакала.

Алекс подошел к ней.

– Мама, что случилось?

– Я думала, ты тоже был там, – прорыдала она, стараясь побыстрее взять себя в руки. – Брэмсон…

Дворецкий откашлялся.

– Господин Лекс, произошел ужасный несчастный случай. С… с мисс Обри-Финч.

– Пен, – произнес он, у него зашевелилось ужасное предчувствие. – Она жива? – У него пересохло во рту.

– Мы не знаем, – сказал Брэмсон. – В полиции не смогли нам сказать. Они сейчас едут сюда.

У Алекса ком встал в горле. В голове пронесся вихрь мыслей.

– Что с ее родителями? Они еще в Риме?

– Да. Вернутся в конце недели, – подтвердила Сесили. – Полиция позвонила нам из-за тебя.

Алекс потер лоб, боясь узнать правду и ненавидя себя за то, что принимал в этом участие. Это было похоже на нескончаемый кошмар.

– Таким образом, ничего не известно?

– Произошел несчастный случай – это все, что мы знаем, сэр, – сказал Брэмсон. – Госпожа Уинтер, вам лучше присесть к огню. Миссис Дир поставила чайник. Вам принести лед, мистер Алекс? – Брэмсон кивнул на синяк Алекса, но тот покачал головой.

Они перешли в гостиную.

– Я сам, Брэмсон, – сказал Алекс, взяв кочергу и вороша угли в камине. Он почувствовал себя лучше, занявшись делом.

– Мы уже легли спать, – пробормотала мать. – Посмотри на меня, я в ночной рубашке!

Алекс вспомнил, в каком состоянии была Пен, с какой скоростью она помчалась по Брайтон-роуд на машине, с которой плохо была знакома, и у него заколотилось сердце в ужасе от осознания того, что это его вина.

– Мама, пока мы ждем новостей, я должен тебе кое-что рассказать.

Она посмотрела на него, в ее взгляде теперь, когда она знала, что он в безопасности, уже не было нежности.

– Я так и поняла, увидев, что ты одет к ужину и должен был быть в Лондоне с Пенни. Вы поссорились? Поэтому у тебя синяк?

Он заколебался, прикасаясь к больному месту.