Книга Храню тебя в сердце моем, страница 4 – Фиона Макинтош

– Боюсь, что да, – сказал он, с огромной неохотой отпуская ее руку. – Знаете, мне нравится ваше перо.

Она усмехнулась. Это подействовало на него так, словно он зашел с мороза в теплую комнату.

– Вы потеряли свое имя? – спросила она с легким недоверием.

– И вместе с ним и память, – ответил он и тут же пожалел об этом. Ему хотелось, чтобы это прозвучало как веселое, остроумное замечание. Вместо этого в его словах сквозила беспомощность.

– Вот как. – Теперь она выглядела расстроенной. – Мне очень жаль, я не хотела…

– Прошу вас, не извиняйтесь. – Он поежился. – Я уже устал от того, что все меня жалеют. Мне есть за что быть благодарным, – сказал он, солгав самому себе. Но тут же решил, что в это краткое мгновение своей жизни он не должен ей лгать. – На самом деле это не совсем правда. Я не чувствую никакой благодарности, но вот сейчас я рад, что выжил.

Она кивнула, как будто сразу поняв, в чем дело, и присела рядом с ним на скамейку, которую они теперь делили на двоих, и это его порадовало.

– Мой брат, к сожалению, не выжил.

– Я слышал.

– Прошу прощения?

Он стряхнул пепел и еще одним, казалось, привычным движением убрал почти целую сигарету обратно в карман, предусмотрительно оставив ее на потом.

– Одна из медсестер слышала, как вы говорили о своем брате в кафетерии.

Она моргнула.

– Его звали Дэниел.

– Искренне соболезную.

– Да, это горе. Мне ужасно его не хватает, и наш отец отчаянно тоскует по сыну. Мне кажется, что одной меня ему недостаточно.

– О, трудно в это поверить. Мне было бы достаточно вас.

Она посмотрела на него испуганно.

– Еще раз извините. Сам не знаю, почему это сказал. Я очень долго не бывал в обществе красивых молодых женщин, или это ранения повлияли на мои манеры…

Его признание снова заставило ее улыбнуться, и он увидел, что ее взгляд потеплел. Он заметил, что ее глаза цвета темного шоколада, а вовсе не черные, как ему показалось сначала.

– Итак, что же с вами теперь будет? – спросила она.

Он пожал плечами.

– Как знать? У меня есть только прозвище – и никакой информации о том, где я служил, в каких боях участвовал и даже где именно воевал. Как я понимаю, когда меня нашли, на мне не было шинели, иначе они что-нибудь узнали бы. Я просто надеюсь, что сюда зайдет какая-нибудь семья и ахнет от радости, увидев меня.

– И вы совсем ничего не помните?

Он покачал головой.

– Я не помню, кем я был. Даже не знаю, сколько мне лет. Зато я помню собаку – фокстерьера, кажется.

– Ну, это уже кое-что, – сказала она, немного приободрившись.

– Мне сказали, что я могу помнить собаку, которая разносила сигареты в окопах или даже крысолова, которым мы, судя по всему, все были дико благодарны, так что это на самом деле вряд ли ключ к моему прошлому.

– Ах, боже мой, – сказала она, и почему-то – наверное, из-за неловкости – его объяснение заставило обоих рассмеяться. – Есть другие варианты?

– Ясное дело, я не хочу дожидаться, пока кто-нибудь явится меня искать, – сказал он с ироничной улыбкой. Она ждала. – Могу ли я попросить вас об одолжении? – добавил он, снова не давая себе времени пойти на попятную.

– Смотря о чем.

– Не могли бы вы помочь мне бежать?

Ее лицо снова стало встревоженным, а во взгляде читалось беспокойство.

– Но вы же должны…

– Тут не имеют ни малейшего представления, что со мной делать. Я пробыл здесь почти пять месяцев, и никому не удалось обнаружить даже моих дальних родственников или знакомых.

– Еще рано. Война только…

Он покачал головой.

– Мне кажется, что просто сойду с ума, если мне придется остаться здесь еще на одну ночь. Я решил уйти и сделаю это сегодня во что бы то ни стало. Но я и понятия не имею, куда идти. Я даже не уверен, что знаю, как сесть на автобус или поезд. И у меня даже нет на это денег.

– Но что я могу сделать?

– Просто укажите мне правильное направление. Если вы поможете мне оказаться хотя бы за несколько километров отсюда, со мной все будет в порядке. Мне просто нужно выбраться из госпиталя, чтобы здесь могли забыть обо мне. Об одной из жертв войны.

– Мне очень жаль, мистер Джонс, но мне как-то не кажется…

– Пожалуйста. – Ему было неловко просить. – Сомневаюсь, что у меня когда-нибудь будет больше шансов, чем сегодня.

Он видел, как в ее добрых глазах поубавилось решимости. Может быть, она думала о Дэниеле.

– Я все-таки взрослый человек, если вы не заметили, – добавил он, и это снизило напряжение. Она посмотрела на свои руки в перчатках, но он заметил усмешку, когда она опускала голову. – Я уверен, что был способен позаботиться о себе до войны, так что мне просто нужно снова научиться это делать. Я знаю, что небеспомощен, но здесь именно таким себя и чувствую.

Она снова посмотрела на него, и он не увидел жалости в ее взгляде. Вместо этого он ощутил ее собственное мужество и силу, и ему показалось, она почувствовала, что у него тоже есть право на самостоятельность.

– Хорошо. Думаю, что помочь солдату, прошедшему войну, – не преступление.

– Правда?

Она кивнула.

– Как мы это сделаем?

– Сегодня будет вечеринка в честь мира.

Она кивнула, ожидая дальнейших инструкций.

– Так вот, когда начнется праздник, все отвлекутся. Просто возьмите меня за руку и выведите с территории. Мы доберемся до конца этой тропы, и больше я вас не побеспокою. Если бы вы указали мне, в каком направлении двигаться дальше, я также был бы очень вам благодарен. – Его внимание привлек золотистый проблеск в кустах. Порыв ветра сорвал несколько листьев. – Подождите минутку, – попросил он, вставая и хромая по лужайке, и тут понял, что это была монета, которая закатилась под голый розовый куст.

– Ого! – воскликнул он. – Полсоверена. Теперь у меня есть средства. Это судьба. – Он вернулся. – Я знаю, кто-то ее потерял, но, как говорится, все возвращается на круги своя.

Она насмешливо посмотрела на него.

– Так же и я в один прекрасный день отплачу вам за вашу доброту. Если вы поможете осуществить мою мечту, когда-нибудь я сделаю то же самое для вас…

Обещаю.

Она покачала головой, удивляясь его фантазии, но протянула руку.

– Договорились. Я Иден. Иден Валентайн.

Даже ее имя было прекрасно.

– Спасибо, мисс Валентайн, – пробормотал он и поцеловал мягкую замшу ее перчатки.