Онлайн книга «Небесные очи»
|
В дверь позвонили. – Кто это? – вздрогнула Лиза. Посмотрела на часы. – Пол-одиннадцатого вечера... Ты ждешь кого-то? – Не-ет... – испугалась и Саша. Заглянула в замочную скважину, придерживая повязку на лице. – О, Тимоша! Легок на помине... Она открыла дверь. – Добрый вечер, – кисло произнес Тимоша, второй официальный муж Саши – мужчина лет тридцати пяти, с благородной бородкой. Лицом Тимоша сильно смахивал на последнего императора России, Николая Второго. – Добрый... А ты чего без предупреждения? – отозвалась Лиза из комнаты. – А, и ты тут, Лизавета... – вздохнул Тимоша, скидывая туфли. Босиком прошел к столу, сел. Снова вздохнул. – Ну и жара... Устал как собака. – Что на этот раз? – сурово спросила Саша. – Миксер хочу забрать. Ничего-ничего, я сам... Тимоша посидел еще минуту с печальным, усталым лицом, затем направился в коридор за стремянкой. – Чего это он? – шепотом спросила Лиза. – Ты же слышала, миксер хочет забрать, – тоже шепотом отозвалась Саша. – В пол-одиннадцатого ночи ему вдруг срочно понадобился миксер? – вытаращила Лиза глаза. – Я не знаю... – пожала Саша плечами. – Может быть, миксер ему нужен к завтрашнему дню. – Опомнись, Александра Филипповна, вы ж с этим Тимошей пять лет назад развелась! Что ему от тебя надо? – Ничего. Только миксер. Он, когда выезжал, не все вещи смог забрать. Теперь вот заезжает иногда, забирает потихоньку. – И много осталось? – Все, что на антресолях лежит. Его пылесос, его фильтр для воды, зимние вещи кое-какие, плащ-палатка его покойного отца, набор отверток, штатив – Тимоша лет десять назад фотографированием увлекался... – методично принялась перечислять Саша. – Что-о?.. И ты все это терпишь? Эти дурацкие визиты без всякого предупреждения?... – А мне плевать, – мстительно ответила Саша. – Пусть ездит, если охота. – Может, он до сих пор тебя любит? – озарило Лизу. – Не думаю... Он год назад вышел замуж, женился то есть! И вообще после развода он ни разу на меня не покушался... – Не любит, а ездит! – прошипела Лиза, с ненавистью оглядываясь на приоткрытую дверь в коридор. – Нет, но это ж надо... Лиза выскочила из комнаты, оттолкнула Тимошу от стремянки, залезла наверх, и принялась скидывать на пол коробки. Последней была плащ-палатка – старый пакет, в котором она хранилась, лопнул, и плащ-палатка, раскрывшись, ухнула вниз, накрыв собой полкоридора. Сразу стало темно от пыли. Когда пыль улеглась, а Тимоша выбрался из-под плащ-палатки, Лиза воинственно произнесла: – Забирай все и вали. – Как? – с тоской спросил Тимоша. – Я все сразу увезти не смогу, я специально частями забирал... – Я тебе денег на такси дам! – с азартом воскликнула Лиза. – Зачем? В долг? Но как мне тебе возвращать, у меня каждая копейка на счету – я ремонт в прошлом месяце затеял, а это, между прочим, дорогое удовольствие в нынешние времена... – принялся объяснять Тимоша. – Ты в курсе, сколько сейчас стоит плитка? А обойный клей? Обычный обойный клей?... – Я тебе дарю деньги, дарю! – закричала Лиза и принялась совать в лицо Тимоше купюры из своего кошелька. – Лиз, не надо... – попыталась остановить подругу Саша. – Пусть делает что хочет! – Хорошо, я сейчас вывезу все, – кротко сказал Тимоша. – И убери от меня свои деньги! – он отвел от себя Лизину руку. Сел на кресло в коридоре, тяжко вздохнул. – Вы не лесбиянки, случайно? – Что-о?! – вытаращила глаза Лиза. – Все, я за себя не отвечаю... – Мне в последнее время все женщины лесбиянками кажутся, – печально признался Тимоша. – Как ни посмотрю – чирикают между собой, веселятся, хорошо им вместе... Вот и вы вместе. Я понимаю, Саш, если б ты нашла приличного мужчину, и сейчас с ним дома сидела, а не с этой... – Нашла! Приличного! – саркастически воскликнула Лиза. – Где их найти, ты скажи? В каком магазине купить? – Злые вы... Потому и одни. Конечно, кто таких полюбит... – покачал Тимоша головой. – Саш, что у тебя с лицом? – Ожог. Пожар тушила. – Вот именно! – с гордостью выступила вперед Лиза. – Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет! Настоящая русская женщина, Александра Филипповна Силантьева! Саш, это его фамилия? – обернулась она к подруге. – Нет, – ответила Саша. – Это моя девичья. Я фамилию не меняла – ни в первом, ни во втором браке... – И правильно! – Нет, неправильно, – возразил Тимоша. – Если бы ты, Саш, была бы мягче, милосердней, и, действительно, взяла бы мою фамилию... – Твою?! – перебила бывшего мужа Саша. – Ну уж дудки... Не хочу быть Свининой! Александра Филипповна Свинина. Звучит? – Свинин? Он что, правда – Свинин? – Лиза зашлась от хохота. – Глупые вы, – с укором произнес Тимоша. – Нормальная русская фамилия. Ни чувства юмора у вас нет, ни здравого смысла, ни грамма ответственности... Ничего нет у нынешних женщин. Тьфу! subtПрошлое Всю ночь ей снился хороший сон. Сон о чем-то хорошем... Такие сны бывают нечасто. Они – как подарок, от кого-то очень доброго, очень щедрого. Обычно после них просыпаешься со щемящим сердцем, со смутной улыбкой на губах – «Господи, что же это было? О чем?». – но ни одного сюжетного поворота, ни одного персонажа не можешь вспомнить. Вроде бродишь где-то с кем-то, о чем-то беседуешь, а вокруг – чудесные люди, ярко-синее небо, золотое солнце, дивно пахнут цветы, а из репродуктора доносится волшебная, фантастически-прекрасная мелодия... Сбывается всё. Счастье. Много счастья. Его не унести в руках, не завернуть в бумагу, не запихнуть в чемодан. Его держишь в руках, сжимаешь, словно охапку свежескошенной пшеницы, а янтарные колосья сыплются вниз, но их не жалко – в руках все равно остается больше. ...Аля открыла глаза, полные благодарных слез, и на миг ей показалось, что она еще помнит содержание сна. Кажется, в ее необыкновенном сне рядом с ней был юноша, очень серьезный и одновременно – очень веселый. Настоящий друг. Который не обманет, не предаст – до гробовой доски... Но уже в следующее мгновение остатки сна растаяли, испарились напрочь. Какая музыка, какие юноши! Аля вспомнила, что всё плохо. Очень плохо. Хуже некуда. Ужас. Черный, страшный ужас, от осознания которого даже начинает подташнивать и ладони покрываются противной испариной. Ужас, который нельзя исправить. Он есть, и все. Он не закончится завтра. В жертву ему будут принесены сотни, тысячи и миллионы. И, может быть, даже собственная жизнь. Такая короткая – всего-то пятнадцать лет, за которые она не успела сделать ничего полезного или, там, героического... |