Онлайн книга «Одноклассница.ru»
|
– Ника! Я вот решил лично… встретиться. – Как ты меня нашел? – поразилась Вероника. – Элементарно. Я же помню, где жил Клим. – Ты придешь на суд? – сурово спросила Вероника. – Нет. И, пожалуйста, больше не лезь ко мне! – Он говорил с испугом, недовольством, то и дело оглядываясь на подъезд – видимо, очень не хотел встречаться с Климом. – Ты боишься… – Нет! – быстро ответил он. – Тогда зачем пришел? – Я же говорю… Не лезьте ко мне больше! – Хорошо, – с холодной яростью произнесла Вероника. – Обойдемся без тебя. Свидетелей и так хватает… – Тогда зачем вам я? – Дать тебе шанс. – Какой шанс? – Свиркин вздрогнул. – Послушай… я, кажется, понял! Если я откажусь, Клим мне начнет мстить, да? – Больно надо… Кстати, Тарас тебе перестал платить? – Тарас? Платить? – Ведь он платил тебе все эти годы – за молчание… – Никто не докажет! – Свиркин облизнул губы. – Никто ничего не докажет… – Иди отсюда. У тебя будет свой суд. – Какой суд?! – Свиркин так и взвился. – Ага, все-таки Клим собирается мне мстить… Но вы ничего не докажете, ничего! – Другой суд будет, – засмеялась Вероника и показала на небо. – Ника, Ника… Не смеши! – с явным облегчением засмеялся Свиркин, когда понял, на что намекает его бывшая одноклассница. – Ты же ученый… – Как знаешь, – пожала она плечами и пошла к подъезду. Потом обернулась: – Зачем нам тебе мстить, Свиркин? Ты и так уже мертв. – А, метафоры все… Поэзия. Символизм… Ты хорошо запомнила уроки Ренаты Савельевны! Вероника пропустила его слова мимо ушей. – Тарас тебя убил – давно, двадцать лет назад. Ты мертвый, Свиркин. Ты живой труп, знаешь? – Вероника принялась набирать код на двери – домофон к этому времени уже починили. – Минутку… Тарас меня убил? Ты бредишь! – Ты не знаешь эту историю? Тарас тебя отравил знаменитым ядом кураре! – Да погоди ты… – Свиркин, тяжело дыша, подбежал, схватил за руку, не давая уйти. – Ты о чем, Одинцова?.. – О том, что ты принимал все эти годы деньги от своего отравителя! – насмешливо произнесла она. – Не прикасайся ко мне… Ты смердишь. – Кто меня травил? Тарас? Как? Я же жив! – Свиркин явно волновался. Он чувствовал, что Вероника сейчас намекает на какие-то события, до сих пор неизвестные ему. Как же так, он, Иннокентий Свиркин, который привык быть в курсе всего, – чего-то не знает?!. Он, который скрывался под псевдонимом Абдурахмана ибн Хоттаба и незримой тенью присутствовал среди бывших одноклассников… – Ты вредина… Ты – злая! – возмущенно-жалобно продолжил Свиркин. – Ты просто хочешь побольнее меня уколоть… Приплела какой-то яд… И Тараса ты тоже ненавидишь! Интриганка – вот кто ты, я понял! – Ты помнишь, в школе ходили слухи, что Максимыч в своей лаборатории хранит яд кураре? – Ну да… Но это же бред! Никакого яда у него не могло быть… – нервно произнес Кеша Свиркин. – Это мы сейчас понимаем. Мы, взрослые уже люди. А тогда мы еще детьми были… Какой-то дурак распустил слух, и все поверили. – Я не понимаю… – жалобно простонал Свиркин. – Сейчас поймешь. Тарас влюбился в меня. Узнал, что я без ума от Иноземцева, а Иноземцев тоже без ума от меня… И решил устранить соперника. – Иноземцева! Иноземцева он решил устранить! А я-то тут при чем?! – взвизгнул Свиркин. – Кеша, мужчине очень не к лицу, когда он впадает в истерику, точно баба… Продолжаю. Тарас решил убить тебя, чтобы все подумали на Клима. Ведь вы с Климом подрались, и Клим заявил во всеуслышание: «Я убью тебя!» Было такое? – Было… – прошептал Свиркин. – Так вот. Тарас попросил Вовку Воскобойникова, известного школьного хулигана, украсть из лаборатории яд кураре. – Но никакого яда не существовало! – Да! Совершенно верно. Вовка принес Тарасу обычный раствор марганцовки. Тарас, еще не зная, что это никакой не яд, подлил раствор в пиво. Вы пили пиво в тот день? – Пили… – севшим голосом прошептал Свиркин. – Пили. Ты еще его леденцами из жестяной коробочки закусывал, да? – Да… Но я еще ребенок практически был, и вообще, те времена, такие простые, невинные… Вот и закусывал пиво леденцами! Сейчас это, конечно, кажется дико смешным… – А Тарас верил в кураре… – заметила Вероника. – Тоже – невинное, доверчивое дитятко! И это невинное дитятко подлило тебе яд. – Но это не яд был вовсе! – Тарас не знал тогда, что это никакой не яд! – спокойно, четко повторила Вероника. – Он хотел убить тебя, и он налил тебе яду. Он ждал, пока ты умрешь… Чтобы всю вину свалить на Клима, который к тому времени уже присоединился к вашей компании. Тарас хладнокровно убивал тебя, Кеша! И неважно, что у него не получилось… – Как это неважно, как это неважно… – испуганно забормотал Свиркин. – Слава богу, я жив! – Значит, ты готов простить Тарасу его намерение убить тебя? – Нет, но… погоди, ты как-то все передергиваешь… – Я просто рассказываю тебе факты. Продолжим. Что было потом?.. Тарас наконец понял, что это был не яд. И в голове у него родился новый план. Спонтанно, тут же! Он знал, что Клим не позволит тебе снова отозваться обо мне грубо… Он знал, как Клим отреагирует, и… – Я понял, – перебил Свиркин тусклым голосом. – Дальше я все помню прекрасно. Этот глупый розыгрыш… – Кеша, тебе не страшно было лежать в могиле Черного Канцлера? Совсем-совсем не страшно? Ты ведь потом и гроб открыл, любопытный ты наш, жестянку из-под леденцов туда бросил… – Я был ребенком! Семнадцать лет мне было! – А сейчас тебе сколько годиков? Так и осталось – семнадцать. Ты, бедный мальчик, так и не научился отвечать за свои поступки… – пропела Вероника. – Ты за эти годы так и не стал старше ни на один день… Ты умер семнадцатилетним, милый Кеша. Тебя убил Тарас. А потом долго-долго жертвовал денежки на обелиск над твоей могилкой… Свиркин был уже не бледный, а какой-то белый. Губы у него дрожали. – Стерва… – жалостным и одновременно полным ненависти голосом произнес он. – Ну ты стерва, Ника Одинцова… – Да-а?.. А что я теперь, должна тебя по головке гладить? Утешать: «Ах, милый Кеша, ты не виноват, ты был малюткой…» – Стерва, стерва! – плачущим голосом завопил Свиркин. – Я – стерва? Ну ты нахал… Я милосерднейшая женщина. Я даю тебе шанс – поступить не как мальчик, а как муж. Признать свои ошибки. Покаяться… Перед собой покаяться! Перед Климом. Передо мной. Перед Маргаритой Сергеевной. Ведь потом, там… – Вероника опять подняла палец вверх, – …там с тебя спросят. На Страшном суде. И никто, никто уже не скажет слова в твою защиту. Никто! |