Онлайн книга «Отмеченная судьбой»
Ему определенно было о чем поведать, но вот стоило ли?.. Чем дольше он размышлял обо всем случившемся, тем больше приходил к мысли, что дилетантское расследование может оказаться опасным для них обоих. Не лучше ли убедить Катю выбросить все из головы? Андрей Васильевич со вздохом встал со стула и пошел на кухню. Налил себе чаю, добавил туда пару капель бальзама, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. «Это моя последняя ночь», — почему-то подумал он и испугался этой мысли. Откуда она взялась — нелепая и страшная? Он не знал, но полагал, что, должно быть, так чувствует себя человек, приговоренный к смерти: каждой частичкой ощущает неотвратимое приближение близкого, неминуемого конца и трясется от страха. Все следующее утро прошло в суете: были моменты, когда директору даже удавалось забыть о предстоящем разговоре с Катей. Сначала кто-то разбил окно в туалете на втором этаже. Потом прибежала зареванная учительница по физике — совсем молоденькая девчушка, только после института. Восьмиклассники приклеили на доску в ее кабинете похабную картинку, которую никак не удавалось отлепить. Погрузившись в такие знакомые и понятные проблемы, Андрей Васильевич почти поверил, что все обойдется, как-то уладится само собой. Веры Андреевой он сегодня не видел и был этому рад. Ближе к двум часам позвонила Катя — сообщила, что скоро будет. В сердце тяжелым молоточком ударила тревога — или то было дурное предчувствие? Наверное, правильнее всего было сказать девушке, чтобы оставалась в Казани, не приезжала. Заявить, что у него куча дел и ему некогда встречаться с ней. Но момент был упущен, и Андрей Васильевич промолчал. Прошло минут сорок, и Катя возникла на пороге, взволнованная, но решительно настроенная. — Я почему-то уверена, что все решится именно сегодня, — с ходу заявила она. — Так или иначе, все должно закончиться. Застигнутый врасплох, Андрей Васильевич чуть было не признался ей, что его посещали похожие мысли, но сдержался. — С чего ты взяла? — Он сам удивился тому, как спокойно, даже равнодушно звучит его голос. — Паша, — просто ответила она. — Сегодня я впервые не видела его во сне. Катя помолчала, потом заговорила снова: — Вы были правы: Пашино исчезновение как-то связано с этой женщиной, Верой Андреевой. — Да? — неловко промямлил Андрей Васильевич. Катя не обратила внимания на его растерянность. Она достала из сумки папку. — Конечно, это незаконно и все такое… Но я подумала, что ведь для пользы дела! А другого способа узнать нет. Позавчера вечером я была у Паши дома — здесь, в Ковшах. Я знаю, где они с матерью хранили запасной ключ… Не волнуйтесь, меня никто не заметил. Покопалась в Пашином компьютере. Там есть отдельная папка — «Толмачевы». В основном в ней файлы, которые касаются истории этой жуткой семейки. Но есть и кое-что посовременнее. Три очень интересных снимка. Вот, смотрите, я распечатала. Катя раскрыла папку и достала оттуда распечатанные на цветном принтере страницы. На первой была всего одна запись: незнакомой рукой выведено «Вера А.» — а дальше следовал бессмысленный набор каких-то закорючек. — Что это за абракадабра? — с недоумением спросил Андрей Васильевич. — Похоже на телефонный номер: одиннадцать значков, и они разделены черточками. Возможно, Вера записала его для Паши, — ответила Катя. — Она записала — а он сфотографировал. Взгляните еще вот сюда. Узнаете? Она положила на стол еще два листа. — Это толмачевский дом, — проговорил директор, взглянув на тот, что лежал сверху. — А теперь взгляните на второй снимок. Андрей Васильевич послушно принялся рассматривать другую фотографию. Спустя пару минут он выговорил: — Это тот же самый дом, так? Только совершенно разрушенный. — Верно, — подтвердила Катя. — Паша подписал снимки — указал даты, когда они сделаны. Их разделяет примерно год: тот, где дом разрушен, сделан около года назад. А тот, где дом целехонек, — этим летом. Можно предположить, что новая хозяйка приехала и сделала ремонт, но это не так. Прежде чем зайти сюда, я сходила к Марии Ивановне, вы знаете, она одна выжила… — Я знаю, — перебил директор. — Спросила у нее, занималась ли Андреева ремонтом дома. И та сказала, что ничего она не восстанавливала, да и прожила-то там недели три, а потом произошли все эти события, и она продала дом. — Кто же тогда его восстановил? — Понятия не имею, — раздраженно пожала плечами Катя. — Послушать старуху, так он восстановился сам, с каждым днем менялся, пока не отремонтировался сам собой. Потом она принялась рыдать, прибежала ее дочь и вытолкала меня вон. Мы вообще-то в одном классе с ее сыном учились, знали друг друга, так что могла бы быть и повежливее. — Да, все это, конечно, странно, — произнес Андрей Васильевич. — Вот именно, — подтвердила Катя. — Паша неспроста делал эти фотографии. Но это еще не все. — Ты времени зря не теряла, — больным голосом сказал он. Ему казалось, что вокруг него сжимается какое-то кольцо. Вот-вот Катя Строганова скажет что-то такое, после чего у него не останется выбора. — Вы знали, что муж Веры Андреевой погиб за день до исчезновения Паши? — Вопрос прозвучал резко, как удар. — Как погиб? — Нет, он этого не знал. — Но она ведь не замужем! — Вера Андреева несколько лет жила в гражданском браке с мужчиной по имени Марат. В Корчи переехала, потому что они поссорились — наверное, проучить его хотела. Но потом он позвал ее обратно, и она решила вернуться. Помириться с ним. Только вот не успела: Марат спрыгнул с балкона и разбился насмерть. Она, кстати, очень его любила, только почему-то нигде об этой трагедии не упоминает, да вдобавок еще и врет, что у нее с Пашкой завязывался роман! — Откуда тебе все это известно? — спросил Андрей Васильевич. — Ничего особенного, — пожала плечами Катя. — Есть связи. Побывала у Андреевой на работе. Узнала, где она прописана. Сходила в ту малосемейку на Северной — жуткая дыра, между нами говоря! — пообщалась с соседями. Представилась журналисткой. И еще. Ее лучшая подруга разбилась сразу после того, как Вера переехала в деревню. Они с мужем как раз возвращались от нее, в гости приезжали, и автомобиль попал в аварию. Андрей Васильевич почувствовал, что не может произнести ни слова. Горло сдавило, и чувство обреченности, которое нарастало, усиливалось весь день, навалилось на него и похоронило последние надежды, что он еще способен что-то изменить. — Я не могу связать концы с концами, слишком все запутано, но эта Вера — темная лошадка, — горячо говорила тем временем Катя. — Стоило ей появиться, началось ужас что! Как-то подозрительно вовремя освободилось нужное ей место библиотекаря. Потом трагедии с мужем и подругой… А после тот пожар, столько народу погибло. В общем, я думаю, нам нужно с ней поговорить. Мне кажется, она знает гораздо больше, чем рассказывает. |