Онлайн книга «Златоуст и Златоустка»
|
– Да, да, конечно, – пробормотал он, опускаясь на карачки – Кровь из носу, распишемся. – Крови не надо. Чернилами. – Представитель заказчика улыбнулся, демонстрируя какой-то дурацкий острый зуб, похожий на золотое перо или на гвоздь. – Суммы тут проставлены – против каждой фамилии. – Как? – опять изумился директор, поднимаясь и читая длинную ведомость. – Все фамилии? Откуда? И снова старик улыбнулся в дремучую бороду. – Вы просто не знаете, с каким заказчиком дело имеете. Но вы это скоро поймёте. Вот вы только что сказали: «все фамилии…» А фамилии, голубчик, тут не все. Вы тут не найдёте фамилий ваших родственников и ваших двух любовниц, которые только числятся на заводе, но не работают. Так что всё по-честному. Надеюсь, вы согласны? Обалдевший директор опять опустился на четвереньки и пополз под стол, куда закатилась ещё одна упавшая новенькая пачка. А когда он выполз, вытирая паутину с ушей, представителя заказчика не было не только в кабинете – и на заводе не было, хотя на проходной никто не видел, чтобы старик выходил. 3 И закипела срочная работа – день и ночь кипела, пылила и гремела инструментами, болтами, гайками, сварными аппаратами и всякими прочими штуками, необходимыми в этой срочной и замысловатой пахоте. Мастера и подмастерья, засучив рукава, клепали, ковали, варили, лудили. И постепенно под сводами огромного гулкого цеха стала рождаться такая «мудрёная чуда» – как говорили рабочие – отродясь такую «чуду» никто не видывал. По документам строили суперсовременный какой-то поезд. А на деле выходило – чёрт знает что. Рассматривая чертежи, подробно изучая смету, читая длинный перечень дорогостоящих материалов, работяги недоумевали. Строить нужно было роскошные вагоны с персональными холодильниками и почти что с золотыми унитазами, и в то же время сам тепловоз зачем-то оснащали угольною топкой, и тут же планировали поставить – мама родная! – всамделишную лазерную пушку. Мужики в курилке восхищённо матерились, обалдело хмыкали: – Кулибин отдыхает рядом с этим поездом. – Вот уж поезд, так поезд – дурдом на колёсах. – Мечта, бляха-муха. Вот прокатиться бы. – Нам теперь кататься только верхом на палочке. – Это уж точно. Цены-то кусаются. – Для избранных строим, однако. Для сильных мира сего. – Куражится кто-то! Деньги некуда, что ли, девать? Начальник цеха подходил – плечистый, крепкий, до работы жадный Твердохлеб Петро Петрович, на заводе всем известный как Бугро Бугрович. – Хватит лясы точить! – обрывал Твердохлеб. – Сказано же, срочно! Вам что – премиальные лишние? Давай по местам! Работяги поднимались. Кто-то плевал в ведро с песком, ворчал: – Даже папироску ещё не докурили. – А я – докурил? – Так ты же не куришь, Бугро Бугрович. – И тебе не советую! А то оставлю без премиальных! Расходясь по местам, работяги беззлобно поругивались. – Бугрович, лучше бы сказал, на хрена мы тут турбину ставим? Реактивную. – Тебя не спросили, – огрызался Твердохлеб, сам толком не зная предназначение этой турбины. – А какого чёрта на этом паровозе целых три тормозных парашюта? – продолжал допытываться кто-то. – Оглоеды! Вам какая разница? – рычал начальник цеха. – Главное – деньги. Живые. И опять работяги сутулились над срочным заказом. В мартеновской чудо-юдо печи шли последние пирометаллургические процессы плавки и обжига. Последние детали поезда вырезали – где фрезой, где лобзиком, где лазерным лучом. Последние штрихи наносились краской на вагоны. Ювелирный мастер – по золоту и алюминию – твёрдой рукой гравировал таблички, предназначенные для дверей купе. И чего там только не было, на тех табличках: «Нефтяной король», «Алмазный», «Угольный». И ещё черт знает, кто. Получалась огромная свита современных «королей», «князей» и других каких-то типов, относящихся к людям «избранным», «сильным мира сего». В перекурах мужики переговаривались: – Ну, теперь понятно, чей заказ! – Интересно, куда собирается вся эта свора? Как будто на Луну или Марс. И опять к мужикам подходил неутомимый, непреклонный Твердохлеб – торопил, костерил. Сам пропотевший, как после дождя, Бугро Бугрович и с других требовал такой же самоотдачи, похожей на подвиг во имя труда и хорошей зарплаты. И вот пришла пора – последние штрихи к портрету поезда были окончены. Под вечер, утомленные как солнце, вышли работяги навстречу представителю заказчика. Директора, как ни странно, не оказалось в числе встречающих. Был его заместитель, худощавый Замчик, одетый в парадное – стоял как жених на выданье. Замчик этот – флегматик по натуре и пессимист по жизни – за короткое время удивительно преобразился: худощавость его пошла на поправку, да и гардероб заметно поправился: новый костюм, штиблеты. А главное – улыбка на лице, улыбка, про которую Замчик давно уже не вспоминал. Делегация встречающих была предельно скромная – работу не афишировали. Чумазое лицо Твердохлеба сияло стальною радостью – передние зубы вставные, дешевые, но такие блестящие, вместо фонарика ночью можно использовать. – Вы извините, – начал заместитель, – директор просил передать… – Ну, с директором мы после разберёмся, – перебил представитель, – давайте сразу к делу! Как тут? Что у вас? – Всё готово! – отрапортовал Твердохлеб, снимая засаленную фуражку, похожую на масленичный блин, пригоревший на сковородке. – Смело можно принимать работу. Бородатый представитель, шутя, согласился: – Принять? Оно бы хорошо с устатку. Грамм по двести, да? Начальник цеха пот со лба смахнул фуражкой. – Давно уже так не пахали, ей-богу. Аж яйца в курятнике звоном звенят. Представитель заказчика улыбнулся; хорошо было сказано, хотя и фривольно. – По срокам уложились, – сурово похвалил. – Посмотрим качество. Не напортачили? Какое-то время черномазый старик ходил вокруг да около новёхонького поезда – как тот цыган на ярмарке возле кобылы. Даже зачем-то колёса попинывал, будто резиновые. Основные гайки пробовал ключом крутить, проверяя, крепко ли закручено. В паровозную топку заглядывал, в реактивное сопло. Следом шёл Бугро Бугрович – в затылок дышал. – Всё согласно чертежам, – говорил он, комкая фуражку в здоровенных лапах. – Всё согласно макету. – Вижу, вижу. Молодцы. – Ну, а как же, дело-то серьёзное. Столько королей, князей чертова уйма. Тут все шишки – прямо как на дереве. Почти всё правительство… Представитель заказчика остановился и как-то пронзительно посмотрел на чумазого пролетария. |