Онлайн книга «Златоуст и Златоустка»
|
– Да ну! – громко сказал он и обернулся. – А кто здесь может быть? – Быть! Быть! – откликнулось эхо в тумане и вдруг добавило: – Чему быть, того не миновать! Парень вздрогнул. Дышать перестал. – Не понял. Кто здесь? – прошептал он, и в тот же миг догадался: – А-а! Это нимфа? Нимфа, ты? – Фаты, фаты! – подхватило эхо из тумана и опять от себя добавило: – А можно и так – без свадебного платья, без фаты. Всё это условности, не правда ли? – Конечно, – согласился Граф, вдыхая пьяный пар и похохатывая. – Нам не нужен фатальный исход. Знаешь, как говорит мой Абра-Кадабрыч? Фатальный исход – когда дело кончается фатой и подвенечным платьем… – Я рада, что мы понимаем друг друга. – Выходя из тумана, нимфа зачерпнула деревянным ковшом колдовского отвару и плеснула на каменку. – Обойдёмся без фатального конца. В голове у парня зашумело ещё сильнее. Он обнял обнажённую нимфу, прижал к себе. Дрожащими руками потрогал твёрдые груди. – Что это? Райские яблоки? – Яблоки, яблоки. Сейчас мы будем мысли писать на этих яблоках. – Нимфа усмехнулась. – Какие у нас мысли? Признавайся! Душа его наполнилась восторгом и огнём. – Царевну Златоустку хочу найти! Ты на неё похожа. Только чуть-чуть. – Ах, ты, наглец! – Нимфа шлёпнула его ниже спины. – А я для тебя не гожусь? Ну, так знай же тогда! С твоею царевной Воррагам давненько уже тешится. Ха-ха. Что? Не веришь? Подкидыш несчастный! Да она ему уже родила дитёнка. Воронёнка. – Как это можно родить воронёнка? Что ты болтаешь, бестия? – Я правду говорю. Ты не подумал, почему Воррагам тебя постоянно преследует? Потому, что Златоустка всё никак тебя забыть не может. Он тебя хочет изничтожить, Ваня. И он добьётся своего, так и знай. А если мы будем с тобою вдвоем… Он хотел что-то сказать, но вдруг услышал в гулкой, горячей тишине, как страшно громко, звонко треснул камень в сердцевине каменки. Треснул так – точно выстрелил. Всем телом содрогнувшись от этого резкого звука, заядлый парильщик почувствовал сильное головокружение, а вслед за этим услышал девичий смех в предбаннике и приглушённое карканье Воррагама; в баню, кажется, пришли гости из того фривольного рассказа, который по глупости был написан на яблоке. И тогда этот горе-писака выкинул такой невероятный фортель, что просто жуть… Он вспомнил рассказ Толстого, вспомнил, как там отец Сергий со страстями боролся… Не сразу отыскав набухшую дверь, он – с гудящей головою, с дикими глазами – выскочил из бани и стал искать топор, только он хотел себе не палец отрубить, как это сделал отец Сергий, нет, он кое-что посерьёзней хотел отрубить – от соблазна избавиться. И тут перед ним – как из-под земли – возник Оруженосец. – Ты что это, парень? Граф не сразу, но всё же опомнился. – Так… – пробормотал он, бросая топор. – Дровец хотел подкинуть… Слуга поднял топор и, посмотрев на голого хозяина, задумчиво сказал: – Хорошее полено. Граф умылся, двумя горстями черпая холодный снег. Плечами передёрнул, глядя по сторонам. Керосиновая лампа жёлтым цветком трепетала на банном окне; морозный воздух белесоватыми облаками вкатывался через открытые двери в предбанник. – А кто? Что тут было? Кто-то стрелял? Или мне показалось? – Воррагам тут был, однако, – мрачно сказал Оруженосец. – Пришлось пальнуть. Пошли, а то простынешь. Несколько минут он просидел в предбаннике, дышал полной грудью, как дышит человек, поднявшийся с большой глубины. – Воррагам? – прошептал. – Откуда? Зачем? – А чёрт его знает. Он с какой-то голой девкой прилетал. Тебя, видать, хотел маленько позабавить. – Позабавил. – Граф потёр виски. – Точно керосином из лампы напоили. – Не пробовал, не знаю, – проворчал слуга, подавая одежду. – Ну, оболокайся, да пошли. – Покайся? А в чём это я должен каяться? – Оболокайся, говорю. Пошли в избушку. Ты как? Идти-то можешь? – Слуга посмотрел на молоденький месяц, разгорающийся над рекой. – Вот Воррагам, картавый чёрт, испортил нам субботний благостный денёк. Пошатываясь, Граф Оман побрёл под звёзды, неотступно смотрящие из чёрных глазниц небосвода. Постоял, ощущая оглушительный сердцебой под рёбрами и одновременно ощущая, как под ним вращается Матушка-Земля. Сделав несколько шагов, он поскользнулся на тропинке в снегу, но не упал. Слуга удержаться помог. Ухватившись рукой за какую-то холодную колючую ветку, бедняга постоял, глубоко и с удовольствием дыша. Тихо было в округе. Искры вылетели из трубы избушки. Вода на реке пошумливала. 5 Смешно было думать о том, что бессонница – штука заразная. И всё-таки время от времени болезненно думалось. Да и как не подумать, когда опять не спалось. Из головы не выходила печальная история, рассказанная Нимфой. Хотя Иван и понимал, что это всего лишь – Нимфа по имени Эхо. А что такое эхо? Собака лает – ветер носит, вот что это, грубо говоря. Да, он понимал, что это наговоры, сплетни и вымыслы. Только он прекрасно понимал и другое. Смутные слухи и пересуды, какие приходилось ему слышать то там, то сям во время своих скитаний – это был дым, который не бывает без огня. Злословия и недомолвки постепенно складывались в одну картину. Невесёлую картину, в центре которой была Златоустка, золотаюшка с каким-то воронёнком, стоящим по правую руку, и с Воррагамом, стоящим по левую руку. Осторожно поднявшись, Граф оделся в темноте и вышел. Весна всё никак не могла установиться в горах; морозец лужи сковал ледком; иголочки инея сверкали на ветвях. Река туманом раскосматилась под мутным светом месяца. Холодно, звериными какими-то зрачками звёзды мерцали над вершинами тайги. Через минуту-другую на пороге показался Оруженосец – золотой карабин за спиною блеснул. – Не спится? – спросил, покашливая. – Да так что-то. Раздумался. Чернолик помолчал, смущённо перетаптываясь по тонкому крахмалу – снова снегу натрусило. – Дело, конечно, ваше, графское, – робко начал он, глядя на звёзды, – дело молодое и понятное. – Ты о чём? Продолжай. – Я же читаю твою писанину. По долгу службы. Кха-кха. Да ты сам прекрасно понимаешь, о чём я сейчас… – Ну, допустим, – не сразу согласился Граф. – И что дальше? Оруженосец помолчал, теперь уже глядя на чёрную стену тайги, обступившей избушку. – Если ты не выбросишь из головы всю эту лирическую дурь – ничего у тебя не получится! Понял? – Старик-Черновик надавил на басы. – Есть в русском исключение: уж замуж невтерпёж. Это – про девок. А про таких оболтусов, как ты, есть кое-что другое: не хочу учиться, хочу жениться. |