Книга Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника, страница 44 – Лидл Симс, Джордж Грайдер

Через мгновение я повернул «Флэшер» и вел ее параллельно конвою достаточно долго для того, чтобы сверить его курс и скорость и дать взглянуть Филу. Уорс определил его безукоризненно. Фил спустился вниз, чтобы дать ему знать, что мы вошли в контакт и атакуем, а я некоторое время оставался в рубке с ощущением полного одиночества и смотрел в перископ на мачты неприятельских судов.

– Ладно, – сказал я наконец. – Направь ее на них.

– Слушаюсь, сэр, – откликнулся Том с мостика. – Лево на борт.

Мы развернулись на 180 градусов.

– Погружай лодку, Том.

Он ударил по кнопке тревоги, и трое сигнальщиков скатились в люк, когда мы начали спокойное погружение. Том последовал за ними и захлопнул за собой люк, а старшина-рулевой схватил штурвал люка, чтобы наглухо его задраить.

Том испытующе посмотрел на меня, когда спускался по трапу. Он не видел конвоя, но в общем-то знал, что было впереди, и я читал на его лице тот же вопрос, что и на лицах других моряков, пока мы выходили на боевые позиции: как-то поведет себя этот парень во время своей первой атаки?

Фил вернулся в боевую рубку, снял прибор «есть – был» с крюка и повесил на шею, почти сразу же начиная устанавливать на нем курсы и скорости. Том пошел назад к портику в углу кормовой части и начал опускать рычажки включения вычислительного устройства расчетов торпедной атаки (ВУРТА). Когда смолк звон «кланг-кланг-кланг» сигнала боевой тревоги, скрип механизмов ВУРТА разнесся по боевой рубке.

Эдди Эткинсон, наш помощник торпедиста, подошел и посмотрел на меня так же, как Том, когда шел назад, чтобы приготовить ВУРТА. В ответ я окинул его ничего не выражающим взглядом, чувствуя, что мое лицо неподвижно и напряжено. Двое рулевых подошли, чтобы помогать одерживать лодку на боевом курсе и контролировать ее ход при помощи лага; долговязая фигура Кико Харрисона взметнулась вверх по трапу – он пошел на корму, встав возле Эдди и Тома в качестве своего рода помощника по общим вопросам. Мне было слышно, как внизу, в центральном посту, Снэп Коффин спокойно разговаривал с одним из своих рулевых-горизонтальщиков.

Всего на мгновение, пока мы дифферентовали лодку на перископной глубине, я оглянулся на этих людей, с которыми был знаком еще так мало, но которые были мне близки. Мне казалось, что я знаю о них все, что у них за семьи, сколько у них детей, каковы их надежды и устремления, и, когда думал об этом, вновь говорил себе: «Как одиноко мне сейчас». Подсознательно я все еще искал человека, который будет отдавать главные команды. Но на сей раз этим человеком был я, и лица окружавших меня людей возвращали ответственность тому, у кого она должна быть таким бесповоротным и ужасным образом.

Один из рулевых взялся за лебедку, которой поднимается и опускается перископ. Я выкинул большие пальцы рук вверх, перископ заскользил вверх, и я посмотрел в него.

Погода ухудшилась. На море опустились дождевые шквальные облака. Во всяком случае, у меня не было надежды рассмотреть цели, потому что они все еще были в нескольких милях, но дождевые шквалы беспокоили меня. Если они не рассеются, то мы окажемся в трудном положении.

Слабое «пинг-пинг» – послышались позывные гидролокатора. Пока я слушал, звук стал громче. Работал гидроакустический пеленгатор противника.

По крайней мере на протяжении того времени, когда вокруг нас дождь, нам придется действовать вслепую, получая сигналы от ВУРТА, выдававшего данные о дистанции по взятому курсу и скорости целей, которые мы ввели в него после нашего последнего наблюдения перед погружением. И пока мы шли по морям сквозь пелену дождя, слыша, как звук японского сонара становился все громче, у меня появилось чувство разочарования. Это будет скомканная атака. У меня не хватало терпения продолжать действовать в таких условиях. Почему мой первый бой должен быть таким?

В перископ не было видно ничего, кроме дождя. Я оставил его и сделал два шага назад взглянуть на показания ВУРТА и обсудить их с Филом и Томом.

– Дайте шумопеленг на противника.

– Один винт, пеленг ноль один пять, относительный, командир.

– Насколько это верно, Том?

– Все правильно, командир. Он мог пойти зигзагом влево.

– Хорошо. Следи за ним.

Это была игра в угадайку. Мы не знали даже, что это были за цели; во всяком случае, не могли их все обнаруживать по ВУРТА и не могли определить по звуку, слышим ли мы главную цель или одну из них.

Я вернулся, чтобы еще раз попробовать взглянуть в перископ. Опять дождь. В раздражении я крикнул через люк Снэпу Коффину, находящемуся в центральном посту:

– Подними мой перископ еще на три фута выше, Снэп!

– Слушаюсь, сэр.

Перископ выдвинулся выше, но это ничего не дало.

– Бесполезно. Верни его обратно вниз.

Игра в прятки – односторонняя игра, как мы надеялись, – продолжалась.

– Все еще ни зги не видать. Каков пеленг?

– Шум винтов на высокой скорости, относительный пеленг ноль один ноль, сэр.

– На что, по-вашему, похож их шум?

– Скорость высокая, капитан, вероятно, миноносец.

– Проклятье! Куда он направляется? Почему не прекращается дождь?

Том Маккэнтс суетился у ВУРТА.

– Расстояние, согласно полученным данным, две тысячи пятьсот ярдов, командир.

Мы теперь сближались, подходили на опасно близкое расстояние. Через гидролокатор нам был слышен шум винтов, а шум сонара стал оглушительным. Они нас засекли, думал я; они знают, что мы здесь, и они идут за нами. Почти как безумный я крутил перископ. Ничего, кроме тяжелой непроницаемой завесы дождя во всех направлениях.

– Если мы его скоро не запеленгуем, он нас достанет.

Никто не отвечал. На секунду, разозленный молчанием, я решил оторваться от перископа, схватил Фила и подтолкнул его к нему со словами:

– Ладно, взгляни ты. Думаешь, что я делаю это не так, как надо? Попробуй сам!

А затем неожиданно появился серый силуэт, смутно вырисовывающийся в дождевом шквале, – действительно миноносец, и очень близко.

– Вот он! Дайте пеленг!

– Ноль один пять, относительный! – Голос Фила был точно наэлектризован.

– Дайте дистанцию!

– Две сто.

– Готово! – Голос Тома звучал столь же возбужденно, как и у Фила.

– Это эсминец, – сказал я им. – Курсовой угол 30 градусов правого борта.

– Готово! – И Том занес данные в ВУРТА.

Теперь все для меня изменилось. То мгновение, когда я увидел серые очертания в пелене дождя, стало для меня как первый удар по мячу в футбольном матче. Страх, заторможенность, чувство неуверенности, которые сдерживали меня, исчезли. Это была цель, это было то, противодействовать чему меня готовили, и я реагировал на нее почти автоматически, так же как каждый из нас.