Онлайн книга «Роман с куклой»
|
– А древние инки? – снова закричал Сазонов. – Как мы могли забыть про них?.. – Это тема его диплома, – наклонился к Евиному уху Михайловский. – Колька очень интересовался завоеванием Америки! – Есть легенда, что существует тайный вход в обширный лабиринт подземных галерей, – таинственно продолжил Сазонов. – В перуанском городе Куско стоит собор Санто-Доминго, а под ним будто бы – эти самые галереи! Якобы в них инки спрятали от конкистадоров свое золото… Эти галереи огромны, они тянутся под горами Перу и доходят аж до Бразилии с Эквадором! – И есть еще легенда о золоте Колчака, – сказал Прахов. – Ведь ты о нем сейчас пишешь, Даниил? – О нем, родимом… – Михайловский, ты должен непременно разгадать эту загадку! – зарумянившись еще сильнее, возбужденно произнес Сазонов. – Не-пре-мен-но! Ты не представляешь, как Россия и вся наша партия будут благодарны тебе… Может быть, благодаря этому золоту страна выйдет из кризиса! – Ага, как же… – печально улыбнулся тот. – Сам, брат, историк, знаешь, что золото еще никого счастливым не сделало. – Даня, Даня, нельзя быть таким фаталистом! – Познакомилась недавно с женщиной, у которой было отравление парами ртути, – вдруг ни к селу ни к городу вздохнула Вера Ивановна. – Полностью расшатано здоровье, щитовидка, почки, печень – все отказывает. Я вот что думаю, Толя, на старой квартире, помнишь, я очень плохо себя чувствовала? По-моему, наши соседи, работяги, таскали со своего завода ртуть… – О чем вы все говорите, ну о чем?! – неожиданно закричала Шура. – Свадьба же! – Да, точно… – опомнился Сазонов. – Господа, горько… Горько! Играла музыка. В лучах вечернего сентябрьского солнца оранжевым и медным горела листва в саду. Небо – ярко-синее, без единого облака – куполом раскинулось над землей… Целуясь с Михайловским, Ева, чуть прикрыв глаза, посмотрела вверх, в это небо. «Даже не думала, что буду так счастлива! Все хорошо – все, абсолютно все… Я бы, наверное, даже смогла рядом с ним всю жизнь прожить», – неожиданно решила она. – Горько, горько! – вопил Сазонов уже в каком-то исступлении, иссиня-румяный, потом выскочил из-за стола и принялся отплясывать лезгинку. – Остынь, Ильич… Тебя же удар сейчас хватит! – беспокойно сказал Михайловский. – У моего отца было два удара, – сказала Вера Ивановна. – От первого у него всю левую половину парализовало, второго он не вынес… Гости разъехались поздним вечером. Сазонова охранники погрузили в «Волгу» с мигалкой (иномарок депутат и председатель партии принципиально не признавал) и торжественно транспортировали в Москву. Уехал микроавтобус с оркестром. Потом – псевдофранцуз с официантами. Толя под руку повел Веру Ивановну к своему дому. Шурочка без сил, так и не раздевшись, уснула в комнате для гостей, лежа на животе поперек кровати. Михайловский с Евой остались одни. – Ну вот, – произнесла она с иронией. – Кончилась романтика… – А что началось? – засмеялся тот и поцеловал ее в висок. – Начались семейные будни… – Ева сняла с головы фату, светлые волосы рассыпались по плечам. – Пойдем, прогуляемся? – предложил он. – Пойдем. Только надень куртку – там холодно! – с беспокойством напомнила Ева. Михайловский захохотал и обнял ее: – О, ты совсем как настоящая жена… Ева, я тебя обожаю! Они вышли за ворота, медленно, рука об руку побрели по пустой улице. Соседние дома стояли тихие, ни одного огонька в окнах не светилось – с началом осени большинство дачников отбыло в Москву. В конце асфальтированной дороги шел спуск вниз. – Давай руку… – произнес Михайловский. – Не представляю, как ты можешь ходить на таких каблуках! Они спустились по тропинке к деревянной лестнице, ведущей вниз глубокого оврага, встали на верхней площадке. Внизу клубился туман, пахло сыростью и густым травяным духом. Полная луна плыла по небу, освещая все вокруг как днем – и жухлые листья на площадке, и блестящие камни на тропинке. – Жутковато… – пробормотала Ева и хлопнула себя по щеке. – Надо же – комар! – с отчаянием вскрикнула она. – Я думала, они уже не летают… Михайловский, опершись на перила, смотрел вниз – туда, где клубился туман, который не мог рассеять лунный свет. – Шурка спрашивала, будет ли у нас свадебное путешествие… – А ты что ей сказала? – Я сказала, что нет. – Ты трусиха!.. – Я не трусиха! – с яростью возразила Ева. – Просто ненавижу все эти самолеты, перелеты, пароходы… И машины тоже ненавижу. Ты в курсе, что у меня есть права? – Нет. Ты, кстати, можешь брать мою машину… – Данька, какой же ты бестолковый, я же сказала – ненавижу все эти средства передвижения! И ни в какое свадебное путешествие я не хочу! – Ну ладно, ладно, будет тебе… – Михайловский обнял ее и прижал к себе. – Не холодно? – Немного, – буркнула Ева. – Идем домой. Дома хорошо… И вообще, ты знаешь, я природу, по большому счету, тоже не люблю. – Как же ты согласилась жить здесь? – удивился Евин муж. – Я не здесь живу, а на дачном участке, где все обихожено и культурно. И не на улице, а в доме, где имеются все радости цивилизации… А вот эти деревья, буераки, тропиночки, на которых шею можно свернуть, комары, мухи, дикие звери… Б-рр! – Да где ты тут диких зверей взяла?.. – А вон, слышишь – кто-то там воет! – Это не зверь, это болотная птица. Выпь, кажется. – Выпьев… то есть выпей – я тоже не люблю. Ладно, идем домой… * * * Аполлон Симеонович Алмазов, жгучий брюнет с синими глазами, одетый в черную крылатку, остановился у забора и произнес хриплым вкрадчивым баритоном: – Нина Петровна, Дмитрий Петрович, господин Эрден… Мое почтение! Нина, сестра Мити, лежала в гамаке и читала. Увидев гостя, отбросила книгу и закричала: – Митя, Макс, не пускайте его! – Да, хорошо в этом доме встречают гостей… – опечалился Алмазов, но тем не менее вошел через калитку в сад. – Аполлон Симеонович, вы опять пьяны. С утра пораньше! – рассердилась Нина. – Я вам сколько раз говорила – пьяным ко мне не заходите. Вон! Алмазов, словно не слыша, взял на веранде гитару, сел на крыльце, заиграл: Уймитесь, волнения страсти!.. Митя с Эрденом, сидя друг напротив друга в плетеных креслах, читали газеты, которые только что привезли со станции. – Если честно, то трезвым я его практически не видел, – вполголоса произнес Макс. |