Онлайн книга «Русалка для интимных встреч»
|
— Нет, но… Иногда мне кажется, что силой, — потому что я совершенно не могу сопротивляться ему. Он полностью подчинил меня своей воле… — Мы должны смириться… — вдруг заявила Лида. — Таким, как Илья, нельзя противоречить. И Валя вышла замуж за Илью. Лида была свидетельницей на их свадьбе. Потом, через пару лет, она встретила Стаса Сокольского. И прошлое было забыто — казалось, навсегда… — Что же вы к нам больше не заходите? — спросил Валю Герман Коваленко в следующую пятницу. — Куда? — спросила она. — Ну к нам, в студию. Раньше вы почти на каждом занятии присутствовали! — Мне некогда, — пожала плечами Валя. — И, вообще, я работаю последние две недели. — А что будет потом? — удивленно спросил Герман. На нем был темно-синий простой свитер и вроде бы мешковатые брюки, но дорогого стоила та простота. — Потом вы меня больше не увидите! — с некоторым злорадством сообщила Валя. — Я увольняюсь. — Куда? — Никуда! Надоело мне работать, буду дома сидеть. — Но… но это же скучно! — Кому как. — Это ваш муж вас заставил? — прищурил глаза Герман. — Нет, это мое решение. — Неправда… Валя вдруг разозлилась: — Да что вы ко мне пристали, вообще! В любом случае не ваше дело — мое это решение или не мое… — У вас очень жестокий муж, — тихо произнес Герман Коваленко. — Он вас не бьет, случайно? Он похож на средневекового феодала, который привык держать своих близких в абсолютном подчинении… — Герман, вы потому так говорите, что однажды мой муж посадил вас в сугроб! — ехидно напомнила Валя. — К вашему сведению, мы пятнадцать лет вместе, и он меня ни разу и пальцем не тронул… Они сидели на заднем дворе — здесь был небольшой палисадник. На клумбах заботами Леонарды Яковлевны, росли оранжевые тюльпаны. До открытия библиотеки оставался целый час. Валя явилась пораньше, но другие сотрудники еще не успели прийти, а ключи были у заведующей или у Натальи. Каким образом здесь оказался Герман Коваленко, Валя не знала. — Вы ведь тоже пишете. Или я и в этот раз ошибаюсь? — опять спросил он. — С чего вы взяли? — Вы так внимательно слушали Юлия Платоновича… как будто его советы и для вас были важны. — В общем, вы не так уж далеки от истины, — пожала плечами Валя. — Не так давно я дала почитать Истомину одну свою рукопись, но он разругал ее в пух и прах. — Да-а? — страшно удивился Герман. — А я-то думал, что хуже меня в этой студии никого нет! — Похвальная скромность! — засмеялась Валя. — Юлий Павлович даже напомнил мне старую истину — если можешь не писать, не пиши. — А вы — можете? — Не знаю… Наверное, могу и не писать. Правда, почему-то до сих пор продолжаю придумывать всякие истории, сюжетные ходы, героев, — призналась она. — Нет, я не могу не писать — это для меня что-то вроде психотерапии, я уже поняла. Я буду сочинять свои истории дальше, правда, уж больше никому их не покажу. Герман посмотрел на Валю с изумлением. — Валя, мне кажется, вы не правы! — с укором воскликнул он. — Нельзя полностью доверять Истомину. Он старый алкоголик, и время от времени на него находит… А вы видели, как он завидует Гликерии Петровне — только потому, что она нашла себя в этой жизни, а он — нет?.. — Юлий Платонович — алкоголик? — удивилась Валя. — Он просто несчастный больной человек, не смирившийся со звериными законами капитализма, выражаясь газетным языком… — Еще какой пропойца! — с азартом принялся доказывать Коваленко. — Вы, Валя, наивны, как дитя… — Или как божий одуванчик? Правда, так принято называть старушек, но моя подруга однажды назвала меня «божьим одуванчиком»… — засмеялась Валя. — Божий одуванчик… — с улыбкой пробормотал Герман. — Нет, вы не одуванчик, вы какой-то другой цветок… Вы — лилия. Белоснежный цветок со сладким дурманящим запахом, от которого кружится голова… Невинность и царственная красота. — Я не люблю лилии, — призналась Валя. — К тому же глупо сравнивать с лилией женщину, которой давно за тридцать. — Вам и тридцати-то не дашь… А какие цветы вы любите? — Герман посмотрел на клумбу перед собой. — Помню, давно у нас на даче росли купавки… Это такие желтые цветы. Впрочем, я даже не помню, пахнут они или нет… — задумалась Валя. — Я не знаю таких цветов, — признался Герман. — Надо заглянуть в специальную энциклопедию. Купавки… — Вы странный. — И вы, Валя, — довольно улыбнулся тот. — Не люблю нормальных людей, которые действуют и говорят по правилам. У меня тетка работала доктором в психиатрической клинике, так она утверждала, что нет никого нормальнее людей с легкой чудинкой, а все те, кто прячется за образцово-показательным забором, — психи и извращенцы. Мнение профессионала, между прочим! — Что ж, будем надеяться, что ваша тетя не ошиблась с выводами… — опять засмеялась Валя. — Хотя, я слышала, сумасшествие иногда бывает заразным. — Моя тетя была в полном порядке! — шутливо нахмурился Герман. — Нормальная тетя с легкой чудинкой… — Мы говорили об Истомине, — напомнила Валя. — Так почему же вы считаете, что я не должна ему доверять?.. — Юлий Платонович, конечно, милейший человек, но… Почему бы вам не отнести вашу рукопись в издательство? — вдруг выпалил Коваленко. — Что вы теряете, а? — А смысл? — отвернулась она. — Смысл в том, что там она может понравиться. — Не может! — А вы попробуйте, — настойчиво повторил тот. — Мой муж говорит… — И на мужа тоже наплюйте! Вы свободны, свободны — от мнения Истомина, от мнения своего мужа, от подруги Лены… — Лиды, — поправила Валя. — …Лиды и всех прочих! Валя с удивлением посмотрела на Коваленко и вдруг произнесла: — Хорошо. — Валя… Слушайте, а давайте поедем вместе! — Куда? — Ну в издательство… — Вы тоже хотите отдать туда свою рукопись? — Нет. Я уже понял — писатель из меня никакой… — захохотал Коваленко, обеими руками зачесав светлые волосы назад. — Я, пожалуй, тоже брошу эту студию… — Так зачем же вы вообще в нее пришли? — Затем, что захотелось узнать, на что я способен. Выяснилось, что литератор из меня не получится. — Теперь пойдете в художественную студию, чтобы узнать, нет ли у вас способностей к рисованию? — насмешливо спросила Валя. |