Онлайн книга «Муж, труп, май»
– Нет, я же говорила! Расположение помню. Но не помню этаж. Где-то в середине. Я когда из окна смотрела… – На улицу или во двор? – перебила я. – Что? – хлопнула глазами Кристина. – Смотрели из окна куда? Вид помните? Кристина обвела глазами двор. – Да, вон ту помойку помню. И крышу пятиэтажного дома. Владимир говорил, что там ковры моют. – Кто? – Жильцы, наверное. Вы наши ковры на снежок выносили перед домом, а здесь люди выносят на крышу. Там и снег есть, и химикатами удобно пользоваться. В квартире пахнуть не будет. Задав Кристине еще несколько вопросов и осмотрев окна дома, я решила, что нам следует отправляться в соседний подъезд. – К кому мы все-таки идем? – уточнила я, подходя к следующей двери, которая, естественно, тоже была закрыта. – К отцу Иоанну. – Вы же только что говорили о Владимире. – Так по жизни он – Владимир. Вроде бы имя меняют только монахи. Хотя я могла и ошибаться. – Что вы от него хотите? – Я просто хочу с ним встретиться… – мечтательно произнесла Кристина, глядя вдаль (на помойку, но, возможно, видела другие горизонты). – Отец Иоанн женат? – спросила я. – Судя по квартире – не похоже. – Насколько я знаю, рукоположен может быть только женатый человек, причем первым браком. Кстати, отец Иоанн – православный священник? Кристина пожала плечами. Такой вопрос у нее в голове даже не возник. – Он вам как представился, когда вы познакомились? Я помню, что вы с ним встретились в приемной у стоматолога. – Да, его привез какой-то приятель – не в рясе и без креста. И этот приятель, оставляя его, сказал: «Отец Иоанн, надеюсь, что к завтрашнему дню ты будешь в форме. Без тебя просто никак» – или что-то в этом роде. А потом, когда мы с ним уже вышли от стоматолога, он мне сказал, чтобы я звала его Володей, потому что это его настоящее имя. В этот момент дверь подъезда открылась, появилась молодая мамаша с коляской, и мы вошли. – Как дверь выглядела, помните? Кристина покачала головой. Если Кристина видела крышу пятиэтажного дома из окна квартиры, то она должна была располагаться как минимум на шестом этаже. В доме было девять этажей. Кристина сказала, что «один из средних этажей». Что ж, попробуем седьмой. – Да, по-моему, эта дверь, – сказала жена работодателя и надавила на кнопку звонка. За дверью не раздалось никаких шумов. Кристина позвонила еще раз. Раскрылась дверь за нашими спинами, и появилась старуха – высокая, широкая в кости, с недовольным выражением лица. – Снова, что ли, проспали? – спросила она. Странный вопрос. – Галина Николаевна с шестого этажа вчера опять полицию вызывала. Мы с ней сегодня утром разговаривали. Гудели часов до трех. А полиция уже по этому адресу не ездит. Им надоело. А потом еще ваши днем приезжают и в дверь начинают барабанить, чтобы их разбудить, потому что они опять проспали. Вы что-то больно скромно. Или те двое уже больше не хотят сюда ездить? Или им хватило этих мужиков? Вас-то правильно прислали, – старуха кивнула мне. – А вот молодку зря. – Старуха посмотрела на Кристину. Я ничего не понимала. Что происходит в этой квартире? Здесь что, живут семинаристы и развлекаются так, что полиция уже отказывается ездить? Так отчислить должны! С другой стороны, по-моему, лучше пьянка попов в квартире, где не снимают телекамеры, чем шоу высокопоставленного попа с белыми розами и прозревшей чиновницы на амвоне в религиозный праздник. И чем любые чиновничьи моления перед телекамерами. Попы – тоже люди, и наши люди. Но почему некоторые чиновники, возомнив о себе невесть что, лезут на особые места в церкви, и попы их оттуда не сгоняют, я понять не могу. Ведь Церковь же у нас вроде бы отделена от государства. Старуха тем временем подошла к двери, перед которой стояли мы с Кристиной, и забарабанила по ней что есть силы. – А ну просыпайтесь, ироды! Ночью нам спать не даете, потом спите по полдня! Откуда ни возьмись появились еще две бабки и тоже забарабанили в дверь. И за ней на самом деле послышалось шевеление. Открыл молодой мужчина в трусах-боксерах. Волосы были взъерошены, лицо заспано, даже следы подушки остались на одной щеке. На правом плече красовалась цветная татуировка – дракон. У меня создалось впечатление, что я где-то видела этого мужчину. Но это не мог быть поп! У попа должна быть борода. Хотя он вполне может быть не православным. Например, католики чисто бреются. – Чего надо? – прохрипел мужчина, почесывая под мышкой и с трудом фокусируя взгляд. – Отца Иоанна, – выпалила я. Мне было интересно посмотреть на реакцию и молодого мужика, и бабок. – Отец Иоанн! – заорал мужик так, что мы все на площадке подпрыгнули. – За тобой! – Это кто же здесь живет? – тихим голосом спросила одна из бабок и дернула меня за рукав. – А я ведь один раз видела попа в рясе, заходящим в наш подъезд, – вспомнила высокая бабка из квартиры напротив. – Я тогда с внучкой гуляла. Решила, что Петровича с третьего этажа исповедовать. Он же преставился пару недель назад. – Я не знала, что им можно в квартирах жить, – продолжала одна из бабок. – Конечно, можно, – сказала до сих пор молчавшая бабка. – В монастыре монахи живут. А попы рукоположенные и часть семинаристов – дома. Но семинаристам можно и в Духовной академии. Я о ней читала недавно. Это вроде как государство в государстве. Можно год за пределы территории не выходить. Там спальни есть – в дополнение к классам, библиотеке, трапезной. Мы впятером так пока и стояли на площадке, молодой мужчина в трусах – в коридоре у открытой двери. Из двери комнаты, которая была прикрыта, показался еще один молодой мужик. Этот был в рясе, без бороды, но явно тоже только что проснувшийся. – Ты? – спросил он при виде Кристины. – Мы можем зайти? – спросила я. – Не все, – хором сказали обитатели квартиры. Я занесла ногу над порогом. – Не вы! Кристина! – Это моя домработница, – сказала Кристина. – Кто? – хором спросили бабки у меня за спиной. Кристина схватила меня за руку, мы оказались в квартире, молодой мужик в трусах закрыл дверь за нашими спинами, щелкнули замки. – А их-то вы чего привели? – отец Иоанн обратился к Кристине. – Мы никого не приводили! Они сами прибежали. Володя… – Так меня что, никуда не вызывают? – посмотрел мужик в рясе на Кристину, потом на меня. – У меня же сегодня выходной. – Может, мы пройдем куда-то, где можно поговорить? – спросила я. |