Онлайн книга «Свет в окошке»
|
Игорек послушно вышел. Все трое детей были необыкновенно послушны сейчас. Словно стремились заслужить прощение того, кто столь жестоко наказал их… – А в чем я не права? – Дети будут жить со мной. Я – бабушка. Даша и мать Бориса тоже уже успели схлестнуться. Из-за детей. У Раисы Викторовны было больше прав – по закону. – Я могу хотя бы их навещать? – Разумеется. Но не говорите никогда этих слов… – Что я их никогда не брошу? – спросила Даша. – Да. Дети будут жить со мной, и это больше не обсуждается. – Дети будут жить с вами, да, – кивнула Даша. – Но я, даже на расстоянии – всегда с ними. Я им не чужая. Они должны знать, что могут в любой момент обратиться ко мне, прийти… Чем больше людей, которые любят их, тем лучше. Вот в каком смысле я их никогда не брошу. Не надо отгораживать их от мира! – Возможно, вы и правы… – пожала плечами Раиса Викторовна. – Но теперь я – хозяйка в этом доме. – Да, – покорно кивнула Даша. Она уже поняла, что надо молчать и терпеть. Главное – не сделать хуже племянникам. Это теперь главное… А на свои обиды и принципы можно наплевать! – Слава богу, с вами можно договориться… – чуть смягчилась Раиса Викторовна. – Какие же вы все-таки разные с сестрой! Да, и спасибо за то… ну, вы понимаете. Даша понимала. Наталья умерла у Бориса на руках – там, в лодочном сарае. После чего он впал в какое-то исступление. Рыдал, пил, мало что соображал, своим поведением пугая детей… – Ради Наташи… ради ее памяти – держи себя в руках! – уговаривала Даша его. Но все было бесполезно. Борис во всем стал обвинять себя. Это он допустил. Его вина. Что именно он не так сделал – долгий, долгий список. По пунктам, каждый из которых мог исключить Натальину гибель. Дашу Борис не обвинял – и это даже удивляло ее… Но больше всего Бориса мучило то, что он был недостаточно нежен с женой. Не уделял внимания. Не помогал. Мало, мало показывал свою любовь, хотя любил. Больше всех, больше всего… Похороны сестры, забота о детях – все это было на Даше. Мать Бориса прилетела только этим утром – она, журналист-международник, была в командировке в Америке. Теперь жизнь Раисы Викторовны изменилась. Она решила все взять на себя. Иначе не могла. Вот ведь тоже мужественная женщина… Сейчас Борис спал, весь обколотый успокоительными. – Я поеду, – сказала Даша. – Только попрощаюсь с детьми, ладно? – Ну конечно, конечно… – улыбка чуть тронула сухие, тонкие губы Раисы Викторовны. – Вы ведь так и не были, у этого… у вашего… Да? Езжайте, милочка! Через три часа Даша была уже в Москве. Морг одной из московских больниц. Сунула купюру служителю: – Пустите, пожалуйста… – Отчего не пустить… Прошу! – Служитель сунул купюру в карман. – За мной, пожалуйста… Длинные кафельные коридоры. Тела бомжей в углу – словно мусор. Запах. А что такого? Обычный московский морг, переполненный телами… Дашу уже мало что могло тронуть теперь. Навидалась. Тот, к кому шла Даша, находился в достаточно хороших условиях – холодный зал, отдельный стол, белая простыня… – Он здесь. – Оставьте меня ненадолго, ладно?.. – Пожалуйста! – великодушно кивнул служитель и удалился, напевая. Странные они все здесь. Ну да, будешь тут нормальным, в этом царстве Танатоса… Она откинула простыню, всмотрелась в восковое, бледное лицо, удивительно красивое, с удивительно беззащитным выражением… Только маленькое отверстие во лбу немного странно смотрелось. Что хотела сказать Герману Даша? Она сама не знала. Она не могла его простить. Но и не пожалеть тоже не могла… Бедный, глупый. Вот дел-то натворил… Даша довольно долго вглядывалась в лицо Германа Вершинина. Потом накинула простыню обратно. Прошла мимо служителя: – Спасибо, я – все… Больничный дворик. Первый снег уже растаял к вечеру. Мокрые дорожки, мокрые деревья… В окнах зажегся свет. С четырех до шести было разрешено посещение больных. Даша разделась в гардеробе, купила бахилы. Поднялась на третий этаж. В отделении хирургии лежал Руслан Кедров. В пустой палате – но не потому, что на особых условиях, а потому, что этим же утром троих его соседей благополучно выписали домой. О чем он и сообщил Даше, когда та только появилась на пороге… – Ну и ладно… Одному лучше! – сказала она, садясь на стул рядом. Из Руслана извлекли две пули, зашили ножевую рану на предплечье. – Скучновато… совсем-то одному… – немного застенчиво улыбнулся Кедров. – А ты… как? Даша ничего не ответила, махнула рукой. – Меня выпишут на следующей неделе, – сказал Руслан уже более уверенно. – Это хорошо… – уронила Даша. – Я приду к тебе, – произнес он прежним, «милицейским» голосом, не терпящим возражений. – Зачем? – Приду – и все. А ты меня жди. Ладно? – Руслан так и впился в Дашу глазами. «Вроде взрослый мужчина, а тоже как ребенок…» – Ладно. Он вздохнул с явным облегчением, притянул ее к себе здоровой рукой, поцеловал. – Ты колючий… – Я побреюсь, обещаю! Просто одной рукой как-то не очень удобно… Но я побреюсь! Даша осторожно обняла его за шею, и слезы полились из ее глаз. Руслан с еще большим энтузиазмом принялся целовать ее мокрые щеки… – Ты такая красивая, такая красивая… – Я?.. – Ты! – Все, не могу… – Даша отстранилась. – Пойду. А то совсем раскисну. Завтра с Сапоговым встреча… – С тем самым? – Тем самым. – О-о! – Вот дурацкая жизнь… – с некоторым ожесточением произнесла Даша. – Раньше никому не нужна была, а теперь буквально рвут на части. – Это же здорово! – улыбнулся Руслан и снова полез целоваться. В этот момент в коридоре загрохотали шаги – словно толпа маршировала. Дверь распахнулась, и на пороге показался огромный детина в милицейской форме, с авоськой мандаринов, небрежно подвешенной на мизинце. – Кедров, а мы тут с ребятами… – заорал детина и тут же замолк, увидев Дашу. Он словно не ожидал, что Руслана еще кто-то может навестить. – Ой… |