Книга 8 декабря 1980 года. День, когда погиб Джон Леннон, страница 48 – Кит Элиот Гринберг

«Ну-ка вместе, быстрей, все ко мне ^[11]».

Дэвиду Геффену пришла записка от Йоко: «Благодарю тебя за слезы и молитвы. Я видела улыбку Джона в небесах. Видела, как светлеют печальные лица. Видела, как мы сливаемся в единый разум. Спасибо».

Кен Дэшоу в выходные работал на радио WRCN в Риверхеде, Лонг-Айленд. Он ставил песни «Битлз» и говорил о Ленноне. Когда поклонники в Центральном парке провожали Джона в последний путь, Кен с выпускающим режиссером решили, что целую минуту в эфире будет тишина.

— Тишина — самое худшее, что бывает на радио, — сказал он. — Но я никогда не забуду, какой громкой была эта тишина. Ни одна группа в мире не звучала громче.

В дискаунтере «Шейнз» в Лейк-Ронконкома, Лонг-Айленд, две молодые кассирши решили присоединиться к десятиминутному «молчаливому прощанию», повернувшись спиной к кассам.

— Это дело принципа, — объяснила семнадцатилетняя Сюзанна Стивенс.

Покупатели не оценили их жеста.

— Она прекратила торговлю, — пожаловался представитель «Шейнз» газете «Нью-Йорк Пост». — Сказала клиенту: «После панихиды»… Люди пришли в ярость, орали, а она вела себя так, будто ее тут нет. Покупатели бросали товары и уходили из магазина.

Вторая кассирша, восемнадцатилетняя Донна Палмири, глядя на это, через две минуты вернулась к кассе. Потом она написала объяснительную и отделалась выговором.

Сюзанну уволили.

— Я бы повторила свой поступок, — сказала она газете. — Таковы мои убеждения.

Адам в Центральном парке присоединился к людям, поющим на эстраде «Come Together», «Imagine» и «A Day in the Life».

— Нас всех раздирали эмоции, но все в той толпе разделяли наши чувства, — сказал он. — Когда люди начали расходиться, с неба посыпались крупные снежные хлопья. Я не верю в высшие силы, но казалось, что наши переживания вызвали снег.

В последующие недели Адам не мог слушать «Double Fantasy», и в принципе музыка Джона стала восприниматься совсем по-другому. На собственной свадьбе в 1997 году Адам шел к алтарю под «Grow Old with Me», песню, не вошедшую в «Double Fantasy» и выпущенную в 1984 году в альбоме Джона и Йоко «Milk and Honey».

«Старей со мною рядом, иного мне не надо», — пел Джон.

Пока фанаты распевали песни под окнами Дакоты, Эллен Чеслер с мужем у себя дома слушали «Битлз».

— У меня, кажется, не было ни одного альбома, — сказала она. — Только подборки, величайшие хиты.

Весь дом переживал за семью Джона, и за собственную безопасность. Теперь все знали, где живут Ленноны, что сулило неприятности.

На слушаниях в январе 1981 года адвокат Марка Дэвида Чепмена Джонатан Маркс подал прошение о признании своего клиента невменяемым. Давать показания пригласили девятерых психиатров. Шестеро подтвердили позицию защиты, что подсудимый страдает психическим расстройством и не отвечает за свои действия. Трое настаивали, что бредовые видения Чепмена не мешали ему осознавать последствия своих поступков. Обвинение заявило, что жить в гармонии с обществом Чепмену мешает социопатия. Таким образом, его стремление нарушать права других людей не ограничено ни совестью, ни моральной ответственностью.

В феврале Чепмен написал в «Нью-Йорк Таймс» письмо, где утверждал, что заинтересован в благополучии сограждан, и верит, что они могут достичь просветления, если не спасения, читая его любимую книгу.

— Я желаю всем вам в один прекрасный день прочитать «Над пропастью во ржи», — писал он. — Отныне все мои усилия будут служить этой цели, ведь в этой выдающейся книге есть ответы на многие вопросы. Я искренне надеюсь, что, желая обрести ответы, вы прочтете «Над пропастью во ржи».

Послание было подписано шариковой ручкой: «Марк Дэвид Чепмен — Ловец во ржи» ^[13].

Через четыре месяца, 22 июня 1981 года Чепмен утратил изрядную долю напыщенности, когда, вопреки совету адвоката, признал себя виновным в убийстве второй степени — избавив Йоко от необходимости смотреть в зале суда на убийцу мужа, и лишив журналистов шикарной возможности взять интервью у вереницы свидетелей, именитых зрителей, фанатов «Битлз» и присяжных.

Судья Дэннис Эдвардз сообщил подсудимому, что его признание автоматически означает приговор.

— Отказываясь от судебного разбирательства, — сказал Эдвардз, — вы лишаетесь права допрашивать свидетелей обвинения и вызывать в зал суда свидетелей защиты. Вы согласны?

— Да, ваша честь, — ответил Чепмен.

Эдвардз попросил подсудимого рассказать суду, что произошло 8 декабря 1980 года.

— Я планировал убить Джона Леннона, — прямолинейно ответил Чепмен. — В тот вечер я достал пистолет из кармана и стал стрелять в него, намереваясь убить.

— Хорошо. Вы помните, сколько выстрелов произвели?

— Пять?

— Вы знаете, сколько пуль попало в жертву?

— Да, ваша честь, знаю.

— И сколько же?

— Четыре.

— Скажите, на каком примерно расстоянии от жертвы, мистера Леннона, вы были, когда начали стрелять?

— Точно не знаю, мне кажется, футах в двадцати.

Чепмен указал, что Леннон приближался к проходной Дакоты, когда шагнул с тротуара, прошел мимо него, развернулся, достал пистолет, прицелился в него и выпустил пять пуль подряд.

Помощник окружного прокурора Аллен Салливан спросил у Чепмена, какие пули тот использовал.

— Экспансивные, 38 калибра.

— Зачем вы взяли экспансивные пули?

— Чтобы убить Джона Леннона наверняка.

Обвинитель спросил, почему Чепмен решил признать себя виновным.

— Это мое решение, и решение Бога.

— Когда вы говорите, что это решение Бога… Означает ли это, что вы слышите голоса?

— Именно звучащие голоса? — Видимо, Чепмен хотел провести четкую грань между слуховыми галлюцинациями и тем внутренним голосом, который, по его словам, подталкивал его убить Леннона.

— Именно звучащие голоса.

— Нет, сэр.