Книга Группа крови, страница 83 – Александр Афанасьев

Интересно, а что будет…

Если я не буду стрелять, будут ли стрелять они? Или не будут до самого последнего момента, попытаются проскочить без стрельбы…

Дистанция – около двух, но быстро сокращается.

На полутора по ним открывает огонь пулеметный пост слева. Я жду… вижу машину. Она разворачивается и начинает работать в ответ, но остальные-то идут…

Километр…

Уже видно через поднятую пыль, что это спортивные машины. Идут хорошо, за сотку. По такой-то земле…

Пятьсот…

Пулемет выхаркивает первую очередь. Отдача сильная, сильнее, чем у «Барретты», чтобы компенсировать, надо наваливаться на него. Тут же доворачиваю ствол и выпускаю вторую очередь… третью…

Одна из машин вспыхивает, с остальных открывают беспорядочно огонь, но это уже не имеет никакого значения. Я знаю, что они не уйдут, не успеют. Никто не уйдет…

Люблю оказываться правым.

В принципе для меня это нормально, поскольку я десять с лишним лет работаю на фондовом рынке. Это дает такой опыт, какой вы не получите нигде. Работая на фондовом рынке, ты учишься получать и анализировать огромные объемы информации, причем не просто читать, а понимать, что к чему, улавливать взаимосвязи, понимать тенденции. Работая на фондовом рынке, ты учишься, ни много ни мало, предсказывать будущее, и от этого зависит твой заработок здесь. Работая на фондовом рынке, ты учишься мгновенно принимать решения – возможности там появляются и исчезают, и промедление может грозить парой процентов, которые ты не получишь или вообще прохлопаешь сделку. Работая на фондовом рынке, ты отучаешься отсиживаться за спинами, барахтаться в тихой заводи и понимаешь, что каждое непринятое решение, каждая упущенная возможность – это деньги, а самые большие деньги в твоей жизни это те, которые ты НЕ ЗАРАБОТАЛ. Наконец – и это самое главное – работая на фондовом рынке, ты учишься беспощадной честности и к себе и к другим. Врать просто нельзя, делать вид, что ты чего-то не видишь и не понимаешь, тоже нельзя. Действуй – иначе рынок размажет тебя по асфальту.

Я не знал, удастся ли нам продержаться до темноты. Как оказалось, удалось. Теперь я намеревался устроить самую крутую «сделку» в своей жизни. Возможно, последнюю. А именно – этой же ночью, без промедления атаковать ночной лагерь ваххабитов в пустыне. Не зная ни их численности, ни вооружения. Только зная, что их намного больше, чем нас.

Али, услышав то, что я сказал, только хмыкнул, но помощь прислал. Столько, сколько просил. Правда, сейчас, смотря на все на это, я понимаю, что это безумие.

Лагерь по нашим меркам просто огромен, тут не менее тысячи человек, и что самое главное, тут танки. Твою мать, танки! Все они стоят на огромных, уродливых транспортерах, белорусских, кажется. И это «Абрамсы». Лебединая песня Америки – дизель в тысячу восемьсот сил, сто сорок миллиметров танковое орудие, семьдесят пять тонн веса вместе со всей дополнительной броней ^[125]. Как в Интернете, только это ни хрена не Интернет. Их два, но я понимаю, что и одного танка хватит, чтобы нас размазать. Всех. А всего-то нас – тридцать человек. На тысячу.

Ну и на сладкое – под сотню машин, самых разных, от огромного грузовика и до угнанного джипа «Бентли», на котором теперь выбиты стекла и на котором ездят не шейхи-миллионеры, а воины джихада.

На тридцать человек.

Хорошо в этом только одно – танки стоят рядом. Если что, то я смогу контролировать обстановку вокруг них… наверное, и чтобы ни одна гнида не полезла в танк…

Курят, жгут костры, кю-ю-юшают. Завтра выведут танки на позиции и снесут все огнем под ноль. Если не хватит угла возвышения орудия, подложат валуны под гусеницы или яму выкопают. И снесут наши позиции.

Время намаза, но что-то они не проявляют религиозного энтузиазма. Видимо, считают, что если вышли на джихад, то этого и достаточно.

В прицеле белые фигурки у машин. С чего начинать? Точнее, с кого?

Вспомнилось высказывание – неважно, с какой спагеттины начать, но вряд ли найдется человек, который не съест спагетти. Учитывая то, что происходит здесь и сейчас, высказывание показалось идиотским.

Хотя начинать – понятно с кого надо. С часовых.

Которых нет.

Ага. Двое в нашу сторону идут. Вот с них и начнем.

Шелк. Щелк.

Готово…

Так, теперь крайняя машина. Большая часть у костров – и с ними надо погодить. Гораздо интереснее те, что у машин. Они поодиночке.

Вон. Один гадит. Как горный орел на вершине Кавказа, я гордо сижу на краю унитаза. Щелк. Уже не сидит.

Я социопат? Ага, точно. Только тут расклады другие. Совсем. Если мы их сегодня на ноль не помножим, завтра они помножат нас. Просто силой прорвутся. А если хоть один доберется до танка, то просто подавит нас гусеницами.

Идет. Хлоп. Уже не идет. Еще один…

На девятом раздался крик:

– Аллаху акбар!

Я хотел крикнуть: «Огонь», но два АГС, два из четырех, которые у нас были, открыли огонь и без ко-манды…

Утро я встретил в бронированном чреве танка. Я забрался туда и просто вырубился.

Точнее, я встретил не утро, я встретил уже день.

Почему я не описываю сам бой? А чего его описывать?

Два «АГС-17» и несколько пулеметов врезали по скоплению живой силы и техники противника. Накоротке. Кто знает, что такое «АГС», может дальше не читать. Для тех, кто не знает: «АГС» – это автоматический гранатомет станковый, самый распространенный вариант автоматического гранатомета в мире – помимо России, его производит Болгария, Сербия и Казахстан – это только то, что я знаю. В коробе двадцать девять гранат. Площадь поражения одной гранаты – семьдесят квадратов по ТТХ, площадь сплошного поражения осколками – четыре метра от эпицентра разрыва. Теперь умножьте это на два и на двадцать девять. Прибавьте огонь восьми пулеметов ПК и двадцати автоматов – я приказал первые три магазина выпускать сплошной очередью, чтобы положить по максимуму, пока они не очухались. И прибавьте к этому снайпера с термооптикой, выцеливающего одиночные цели и не дающего подойти к танкам.

И поймете, что тут было.

Через двадцать минут бойня закончилась, подскочившее подкрепление добило тех, кто еще сопротивлялся, сменило моих бойцов на периметре, я передал командование старшему из группы резерва, забрался в танк (чтобы в него никто другой не полез), закрылся изнутри и тупо заснул.

Проснулся от духоты и от того, что по броне кто-то долбил. Сначала подумал, что идет обстрел, но потом понял, что кто-то стучит прикладом.