Онлайн книга «Дверь с той стороны»
|
А Нарев сюда не заходил. Иначе его запах сохранился бы. Следовательно, преступная группа: робот – Нарев – Икс. Икс, который побывал в отсеке, нашел слабое место и составил программу действий. Икс – это либо капитан, либо Карский. Капитан? Поразмыслив, Петров отрицательно покачал головой. Нарев сместил капитана; Нарев был виновником авантюрного (во всяком случае, с точки зрения Устюга) прыжка к звезде. С Наревым капитан не стал бы разговаривать. И тем не менее – входить в союз для совершения преступления. К тому же капитан относился к кораблю – инспектор поискал слово – нежно. Пусть и не так, как Рудик, но – нежно. А Карский? Между администратором и Наревым не было ни вражды, ни даже недоразумений. Раньше они подолгу разговаривали и, видимо, понимали друг друга. Конечно, слабые места корабля капитан мог знать лучше. Но и Карский имел в этом какой-то опыт; попытка бегства на катере убедила Петрова в справедливости такого предположения. И если для капитана «Кит» был домом, то для администратора, в конечном итоге – всего лишь тюрьмой, местом пожизненного заключения. Итак, робот – Нарев – Карский. Или, в порядке инициативы и меры ответственности – Карский, Нарев и робот. Тот самый Карский, охранять которого был послан инспектор Петров. Послан без ведома администратора. На всякий случай. И вот приходится охранять не Карского, а общество от него. Петров вздохнул. Ему было тяжело, но он знал, что выполнит свой долг. Администратора Петров нашел в отсеке синтезаторов. Сверяясь с какой-то схемой, Карский с инженером Рудиком копались в схеме. Панель была снята и стояла, прислоненная к переборке. – Мне нужно поговорить с вами о важном деле, – сказал Петров. – Пожалуйста. Я слушаю. – Не здесь. – Хорошо. Карский сказал это охотно: ждал, что люди будут приходить со своими мыслями и находками, сделанными в поисках цели бытия. Петров пришел первым. – Я закончу сам, – сказал Рудик. Инспектор привел Карского в носовой отсек. – Вот здесь мы и поговорим. – Да? – У вас есть пластинка Совета, администратор? – Конечно. – Разрешите взглянуть? Петров взял пластинку и опустил в карман. – Что это значит? – спросил Карский, нахмурясь. – Я вынужден задержать вас в связи с обвинением в попытке погубить корабль и его население. – Что? – Вы можете возражать. Утверждать, что и не думали об этом. Но… – Думать я думал, – медленно сказал Карский. – Но сделал кто-то другой. – Сделал это робот, и вы отлично знаете об этом. – Позвольте, инспектор… В то время, как я, и все мы… – Знаю: мы мыслили ненормально. Но что это меняет? Напротив, это могло облегчить вам решение. И затем – вы могли организовать все раньше. – Инспектор! – сказал Карский. – Именно сейчас вы не могли придумать ничего глупее. – Мне очень тяжело, – искренне сказал Петров. – Но оставлять вас на свободе я не имею права. Слишком опасно для нашего мира. – Он шагнул к двери. – Еду я буду вам приносить. Стойте на месте: я вооружен! Пятясь, он спустился, закрыл люк и повернул блокирующий маховик. Население Кита Петров застал за обедом. Не всех, правда. Не было Инны, зато за столом присутствовала Вера. – Ага, – сказал Карачаров, завидев инспектора? – Хватай Великий жалует. Он не мог простить инспектору, что тот на самом деле вовсе не был учителем. – Очень приличный человек, – сказал писатель. – Ему просто повезло: нашел дело по вкусу. – Подите к нему в ученики, – посоветовал физик. – Ну прямо как баба, – раздраженно сказал Истомин. – Зудит и зудит. – Ох, ох! – скривился физик. – Что же так о бабах? Помню, в начале рейса… – Вот стукну вас сейчас, как следует, – скучливо сказал писатель, поддерживая обычный теперь застольный разговор. – Слушайте! – сказал Петров, остановившись у стола. – Теперь я могу сообщить вам, кто виноват в аварии. К сожалению, преступником оказался администратор Карский. – Что? – воскликнула Вера. – И он должен понести наказание по закону. Чтобы впредь… Вера, вскочив, выбежала. Физик проводил ее взглядом. – Изменилась наша девонька, – сказал он. Потом сердито посмотрел на Петрова, раздраженный тем, что ему помешали пикироваться с Истоминым. – Ну убейте его, раз он виноват. Сделайте одолжение. А мы при чем? – Доктор, – сказал Петров. – Вы должны понять: угроза, которой мы подвергались, реальна. И если мы не осуществим… – Так точно, ваше обоняние, – сказал Карачаров и отсалютовал вилкой. – Разрешите продолжать существование? Рифма понравилась ему, и он фыркнул. – Ну зачем вы так? – спросил Петров обиженно. – А так. Не нравится? – Что с ним такое? – спросил инспектор, обращаясь ко всем. – Интересно! – сказал писатель. – Вы являетесь, и заявляете, что единственный человек, которому мы еще как-то верили и на кого надеялись – преступник, желавший погубить всех нас. Иными словами, отнимаете у нас не надежду – ее, строго говоря, уже не было, – но даже тень ее! И после этого спрашиваете, что с ним. Да то же, что со мной, с Зоей, с Милой, с Еремеевым… Ах да, его нет – молодец Еремеев, он даже обедать не ходит, чтобы не портить себе настроение. Пьет потихоньку. Перехитрил всех. Еремеев действительно перехитрил всех. Они, остальные, лишь краткое время наслаждались полным счастьем; потом оно исчезло. А он знал, как удержать это чудесное состояние. И был счастлив каждый день и каждый час. Еремеев был добрым человеком и из своего открытия не делал секрета. Но все, с кем он делился своей находкой и кому предлагал испробовать – отведав, сразу же отказывались, не понимая, что за всякое блаженство надо платить, и если жидкость, которую он пил, была действительно неприятна на вкус и обжигала рот и гортань, то наступавшая вскоре эйфория с лихвой возмещала эти небольшие неприятности. А люди (может быть, завидуя его способности делать то, чего не могли они) пытались отговорить его. Даже Мила пришла однажды. Она-то и заметила это первой и сразу же попросила его больше не пить, пообещав, ни много ни мало, вернуться к нему и не идти к Нареву – на что уже совсем было решилась. Да, она приходила, плакала и уговаривала его отказаться от своего счастья. Еремеев рассеянно улыбался. Мила не хотела понять, что больше не нужна ему. Ему ничего не было нужно; он и так был счастлив. |