Книга Очарованная мраком, страница 20 – Альбина Нури

Выйдя, она вскоре отправилась на работу. Я о смерти дяди Альберта с ней не говорила. Общих знакомых у Азалии и Асадова не было. Поэтому о его смерти ей никто сообщить не мог. Если и существовала такая вероятность, она была микроскопической. Вряд ли ее стоило принимать во внимание. Итак, знать она не могла.

И тем не менее знала!

Знала и встретила меня вопросом, как прошли похороны. А если вспомнить, что однажды пообещала, мол, дядя Алик пожалеет о своей болтливости…

Но ведь никакого отношения к смерти Асадова Азалия иметь не могла: он умер от сердечного приступа, это подтвердили врачи.

Все произошло так же, как с папой.

Бессмыслица, бред. Погруженная в свои мысли, я быстро шла мимо блочных пятиэтажек к своей машине. Что это за пустырь? Откуда он здесь взялся? Вроде бы раньше его не было. Или был? Нет, точно не было!

Я помнила, как проходила мимо дома, на углу которого располагалась парикмахерская с гигантскими ножницами на вывеске. Чуть поодаль возвышались несколько девятиэтажек. Я шла мимо детского садика и симпатичного двухэтажного здания из красного кирпича. Пересекла маленький парк с игровой площадкой для малышей – горки, лесенки и качели из разноцветного пластика – и оказалась возле церкви.

Но сейчас пейзаж был иным. Задумавшись, я не замечала ничего вокруг, а теперь изумленно озиралась по сторонам. Куда я умудрилась забрести? Пустырь окружали покосившиеся деревянные строения. Не то сараи, не то бараки. Пространство между ними поросло бурьяном. Двери многих построек сорваны с петель, окна выбиты. Всюду валялись железки, полусгнившие доски, автомобильные шины. Людей видно не было.

Неужели заблудилась? Но ведь шла по прямой, никуда не сворачивала. Да и не могло здесь быть ничего такого! За последние годы город изменился, превратился в миллионный современный мегаполис. Его активно застраивали жилыми небоскребами, офисными центрами, отелями, спортивными и торговыми комплексами. Прокладывали новые дороги и двухуровневые автострады. Прорыли метро, перечеркнули реку и озера новыми мостами. Институт, где я работала, находился близко к центру Казани, здесь не могли оставить такую безобразную язву!

Я сделала несколько шагов и остановилась. Нет, туда не пойду. Пустырь и эти домишки выглядели довольно зловеще. Лучше повернуть назад и спросить у кого-нибудь дорогу.

Повернула назад и обомлела. Дома исчезли! Не было ни детского садика, ни парка. Теперь передо мной зиял провалом огромный котлован, на другом берегу которого возвышался реденький лесок.

Как я сюда попала? И куда – «сюда»? Я прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Тихо, тихо. Главное, не нервничать. Это одно из видений: раньше мерещились чудовища, теперь – незнакомое место. На самом деле я стою где-нибудь в парке, возле горок с качелями, и пугаю своим диким видом малышей и мамочек.

Но успокоиться не удавалось. Что, если на этот раз мне не удастся выбраться? Так и придется блуждать в этом непонятном мире и неизвестно кто будет бродить рядом?

Надо двигаться. Просто идти. Но это было тяжело. Я глянула под ноги: сапоги застревали в красноватой вязкой грязи. Я с трудом выдергивала ноги из противного месива и снова проваливалась по щиколотку. К тому же было ощущение, что жижа затягивает вниз. Трясина! Самая настоящая трясина!

В младших классах я прочла «А зори здесь тихие…», и самое сильное впечатление на меня произвела страшная смерть Лизы Бричкиной, которая провалилась в болото.

Я отчетливо представляла себе смертный ужас, когда грудь сдавливает свинцовая тяжесть и неоткуда ждать спасения. Невозможно пошевелиться, густая жижа заливается в широко раскрытый в крике рот. Я кожей, нутром чувствовала тоску Лизы, ее огромную жажду жизни. Как страшно умирать такой молодой и видеть рядом лишь угрюмые, склоненные к тебе деревья, похожие на участников похоронной процессии.

Разом вспомнив все это, я не удержалась и заплакала от страха.

– Мамочка, мамочка, – бормотала я, прижимая ко рту руки.

Сделала шаг – и он дался на удивление легко. Я поскользнулась, чуть не упала. Снова шагнула. Под ногами было грязно, но по крайней мере меня больше не засасывало вниз.

Зато теперь вокруг клубился туман. Молочно-белый и такой густой, что я не могла разглядеть вытянутую перед собою руку. Сразу стало холодно и сыро, словно я не шла, а плыла по воде. Пахло так, будто неподалеку протекала речка, были пруд или озеро. Мне даже послышался тихий плеск воды.

Туман казался живым. Теперь я знала, что уже не одна в этом ранее пустынном месте. Под ногами неведомого существа чавкала грязь. Оно перемещалось, оказывалось то слева, то справа. Хрипло, со свистом дышало и пристально наблюдало за мной. Выжидало. И было готово в любую минуту броситься, сомкнуть свои челюсти на моем горле. Я откуда-то знала, что оно было очень, очень голодным.

Я беспомощно крутила головой по сторонам, но ничего не видела.

«Не могу, больше не могу…» – вертелось в голове.

И снова, как тогда, в день папиных похорон, пришла мысль: быстрее бы уж. Только теперь я знала, чего именно ждала. Нужно было принять неизбежное. Если это должно случиться, так пусть уже случится. Не буду больше бегать, бороться, прятаться от судьбы. Я опустилась на грязную влажную землю, подогнув под себя ноги. Никогда в жизни мне не хотелось умереть, я ни разу не задумалась о самоубийстве, но сейчас почти просила смерти.

И в эту минуту раздался телефонный звонок.

Это был гимн жизни. Зов из привычного, реального мира с голосами прохожих, сигналами автомобилей, смартфонами, компьютерами. Того, где люди не попадают в несуществующие места, не проваливаются в трясины и не плутают в тумане, населенном невиданными тварями. Трясущимися руками я достала из сумочки телефон, нажала на кнопку.

– Привет, – беззаботно произнес Жан.

Я силилась ответить и не могла, только крепко сжимала телефон в одеревеневшей руке. Зубы стучали, как от холода. Закрыв глаза, слушала, как Жан зовет, вновь и вновь произносит мое имя.

– Девушка, вам плохо? – спросил кто-то.

Я подняла голову. Надо мной склонился пожилой мужчина в смешной шапочке, похожий на постаревшего Мурзилку.

– Вы больны?

– Да она пьяная! – уверенно сказала какая-то женщина.

– Нет, не похоже. Вроде одета прилично, – вступил в дискуссию кто-то третий.

– Может, «Скорую» вызвать? – предложил «Мурзилка».

– А то только неприличные пьют! Все пьют! Тем более молодежь! – не сдавала позиций женщина.

Я обнаружила, что сижу прямо на тротуаре, у входа в парк. В телефоне слышался голос Жана. Вокруг – ничего необычного, ни липкой грязи, ни пустыря, ни тумана. Только кучка граждан, активно обсуждающих, пьяна я или больна.

С трудом, пошатываясь, я поднялась на ноги. Старик в шапочке с готовностью подал мне руку.

– Вас проводить? Или врача вызвать?