Книга Любимец Израиля. Повести веселеньких лет, страница 14 – Аркадий Лапидус

Сад был, как я уже говорил, молодой и сверху очень хорошо просматривался. Особенно в бинокль. Конечно, пацаны не строго следовали моим наставлениям, так как и сами были с усами. Набив наволочки первыми попавшимися съедобными яблоками и грушами, они обнаруживали, что на следующих деревьях растут гораздо более спелые и вкусные и вытряхивали первые и набивали наволочки вторыми. Ну, прямо как в сказке "Огниво"!

Чем дальше в лес, тем больше дров!

Жадность и азарт делали своё дело и через какое-то время грабители не видели ничего, кроме всё более и более обильной добычи. Я понял, что влип. Ситуация вышла из под контроля и развязка была неизбежна. И когда я увидел скачущего к ним на коне одноглазого объездчика с деревянной ногой и в чапане (это такая огромная казахская шапка-ушанка), то почувствовал слабость в своих тоже деревенеющих ногах.

Подскочив, объездчик начал стегать пацанов нагайкой и в первые секунды все бросились врассыпную.

Но вдруг всё переменилось!

Я этот момент не успел захватить, и увидел уже лежащего на земле объездчика и усатого, стегающего его, его же нагайкой. Второй орёл держал в руках дробовик, а третий поймал лошадь и снимал с неё свёрнутую в кольца верёвку.

Бедный аксакал (а это был пожилой инвалид – ветеран войны) орал что-то неслышное мне, но явно не джентльменское и катался по траве. Он пытался вскочить, но деревянная нога была не на его стороне.

Наконец, так же профессионально, как и раньше, мои бандиты связали ветерана и, воткнув ему в рот ухо от чапана, начали собирать разбросанные высшего сорта фрукты и пацанов.

Ко мне все прибежали счастливые и возбуждённые донельзя с полными наволочками.

– Чего радуетесь, уголовнички? – охладил я их восторг. – Мало того, что мы крали селекционные яблоки и груши, так вы ещё и совершили нападение на представителя власти находящегося при исполнении своих обязанностей!

Плохо было наше дело, а моё тем более! Из традиционного невинного ребяческого набега на сады оно приняло совершенно криминальную форму.

Но если бы я знал, как действительно всё обстоит, то тут же сам бы побежал развязывать аксакала. Чёрные рыцари по своей диверсионной привычке хоть и воткнули ветерану в рот чапан, но в горячке не обратили внимания на то, что нос у него почти что не дышит. То ли там аденоиды были, то ли травма какая-то военная, но когда на наше счастье его обнаружил кто-то из очередных грабителей урожая, он был уже синий и без сознания.

Но это мы узнали потом, а сейчас я сразу понял, что будет дальше и тут же выработал план дальнейших действий.

– Свидетелей кроме меня не было, но без милиции теперь не обойдётся! Поэтому что? – сказал я.

– Ни колоться, ни в коем случае! – рявкнули рыцари.

– Правильно! Вас не было! Мы были совсем в другом месте – рядом с лагерем. А то, что похожи на бандитов, так это показалось в горячке, – сказал я. – И в любом случае я вас выгораживать не буду, а совсем наоборот. Буду вас ругать, но это понарошку.

Чтобы видели, что я на стороне аксакала. Это такая тактика. Чтобы всё спустить на тормозах. Так что не хорохорьтесь! Спектакль играем все вместе. Плечи согнули, головы опустили, слезу кающуюся пустили! Так и стойте пока всё не закончится. Повинную голову меч не сечёт! А сейчас бегом к машине! Будем подвозку клянчить! Это хоть и дохлое, но алиби по времени. Пешком туда и обратно мы бы никогда не успели к обеду!

– Ну, ты – голова! Авторитет из авторитетов! – сказали мои пионеры.

Я только сморщился, хотя честно скажу – приятно! Я хотел ещё, чтобы они выбросили фрукты как улику, но пацаны наотрез отказались. Цена трофея была слишком велика, и они уверили меня, что припрячут всё, а потом незаметно по частям пронесут в лагерь.

И мы побежали…

– Хорошо погуляли? – спрашивали рабочие, глядя на наши осунувшиеся лица.

– Ага! – дурашливо отвечали мы и нервно подхихикивали на ухабах.

Как только мы вошли в лагерь, я направил ребят мыться и переодеваться, а сам с усатым пошёл в медпункт. После фляги с, похоже, контрабандным спиртом врач был мой лучший друг. Он сразу всё понял и, хотя и сказал, что брить тут нечего, но всё-таки для конспирации проскоблил пацану заметное пятно усов и редкую, но тоже очень заметную (потому что чёрную) щетину.

В общем, когда в лагерь ворвался тоже "чёрный воронок", который на самом деле был синего цвета, мы были во всеоружии.

Боже мой! Как ругался ветеран! От самого воронка и до пионерской, куда всех, кто был за территорией лагеря в этот день, собрала Зинаида, он вопил и матерился и по-русски, и по-казахски, и, даже иногда по-немецки.

Милиционеры и Зинаида пытались объяснить ему, что вокруг дети, но где там! Аксакал стучал протезом и поливал всех и вся и, пытавшихся утихомирить его, милиционеров тоже.

Вот это, в основном, и спасло нас.

Моих пацанов, конечно, выстроили для опознания и я сразу же, как только нам рассказали, что натворили они, перехватил инициативу.

– Мерзавцы! Негодяи! Вы чуть не убили заслуженного человека, – кричал я, совершенно не притворяясь и искренне. – Он спас Родину от фашистов! Он прошёл всю войну, огонь, воду и медные трубы, чтобы вы могли сладко спать, есть и в волейбол играть, а вы за какие-то паршивые яблочки напали на него, как на врага! Патриот и герой, он без глаза и без ноги пошёл работать объездчиком, чтобы концы с концами свести, а вы, сытые здоровенные бездельники, ещё и плёткой его избили!

– Да не мы это… – неуверенно начал побритый, но я прервал его.

– Вы, вы! Молчите! Кто кроме вас мог такое сделать! Знаю я вас! Недавно с бензином чуть весь лагерь не спалили! Факиров изображали! Огнём плевались! Я не хотел рассказывать вам это, Зинаида Петровна, но вот вынудили! Как только эти фокусники успели прибежать к обеду и не вспотеть? Расстояние-то немаленькое…

Зинаида тут же всё сообразила, и тот час включилась в игру. Тем более что сразу заметила, что усач без усов и щетины. Ну и то, что вся моя команда в белых парадных рубашках и алых пионерских галстуках – это само собой! Ей-то эта бодяга не нужна была ещё больше чем нам.

– Это что ещё такое? – начала она. Да мы их в колонию! Мы их на нары! И родителей, хоть они и слепые, заставим штраф выплачивать всю оставшуюся жизнь! Проглядели бандитов! Пусть теперь горбатятся за этих недорослей! Вы их точно узнаёте? – обратилась она к аксакалу. – Одежда, особые приметы, родинки, причёски!..

И так далее и тому подобное.

То я поливал моих соколиков чем, только мог и указывал на особые приметы, то Зинаида.

И пацаны вели себя замечательно. Они точно следовали моим инструкциям, а инвалид не мог и слова вставить. Он ещё стучал деревянным протезом, пробегая туда-сюда перед пацанами, но было видно, что растерялся. Тем более что у одного из рыцарей неожиданно совершенно естественно потекли из глаз слёзы. То ли он действительно инвалида пожалел, то ли актёр в нём проснулся гениальный.