Онлайн книга «Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни»
|
Не догадывался и доктор. До тех пор, пока что-то острое, проколов пиджак и рубашку, не упёрлось в межреберье. – С нами поедешь, дед, – обрадовал самый весёлый. – И не шуми! Переполненный троллейбус тяжело и мрачно молчал. Ухмыляющиеся физиономии всех семерых сверкали на этом, весьма подходящем, фоне, как начищенные медные пряжки. – Всё! Проиграли в карты или проспорили, – правильно мелькнуло в голове эскулапа. – Играю маразматика… Наум Аркадьевич поёжился, как бы отодвигаясь от колючки, и мягко ушёл от боли. Это было не так-то просто сделать, так как ноги стали ватными и по телу разлилась слабость. – Что-то тут колется… – наивно забормотал он и начал проталкиваться к кабине водителя. Опыт у доктора был приогромнейший, и из каких только передряг не приходилось ему выкарабкиваться! Поэтому и тут план освобождения созрел мгновенно. – Куда вы, дедуля, вас же раздавят! – загудели милосердные пассажиры. – А если я не возьму абонементы, то оштрафуют! – маниакально затряс головой эскулап. – Так передайте деньги и стойте! – зло пискнула какая-то полупридушенная дамочка. – Сами передавайте, если у вас миллион! – отпарировал доктор и, очень решительно отдавив одного из ухмыляющихся, просочился ещё на два шага. Лопухизм и дебилизм престарелого клиента были настолько очевидны, что бандиты не задержали его. Правда, двое продолжали дышать в ухо, но это лишь для продолжения игры в «кошки-мышки». Теперь доктор очень отчетливо вспомнил, что его вычислили ещё на остановке. – Земляк, дай закурить! – начал игру первый. – Не курю, – спокойно ответил доктор. – Земляк, дай закурить! – тут же повторил просьбу слово в слово второй. – Не курю! – уже раздражённее ответил доктор. – Земляк, дай закурить! – ухмыляясь, тут же спросил третий, и доктор взорвался: – Да вы что, не слышали, что ли? Не курю! Все трое, стоящие почти впритирку к доктору, громко заржали, и он понял, что ребятки балуются. И ошибся! Ещё четверо, как по команде, отделились от киоска и двинулись к доктору. Но тут подъехал троллейбус, и толпа внесла в него Наума Аркадьевича и весельчаков. Промежуток между остановками «Гоголя-Космонавтов» и «Гоголя-Сейфуллина» короткий. Как раз когда Наум Аркадьевич протолкался к кабине водителя, троллейбус остановился и дверцы открылись. Двое рефлекторно шатнулись к двери, дабы преградить дорогу клиенту, но доктор, тяжело дыша, очень решительно протянул рубль водителю, и бандиты опять задышали в ухо. Всё было видно негодяям, особенно рубль, но не было видно метаморфоз, происходящих с ним. Как только лицо водителя поворачивалось к рублю, он мгновенно исчезал, а как только лицо отворачивалось, снова появлялся и настойчиво двигался, требуя отоваривания. – Хр-р… – заскрежетали закрывающиеся створки двери, и тут же между ними, расталкивая вошедших с криком «Моя остановка!», пролетел доктор. – Га-а! – изумлённо гаркнуло в троллейбусе, и три или четыре рожи прильнули к стёклам. Но троллейбус уже выезжал на перекрёсток, а Наум Аркадьевич, сев в очень удачно подвернувшуюся легковушку, сунул рубль водителю и откинулся на спинку сидения. – Эх, падаль я старая… вырвался… Теперь кого-нибудь другого зацепят… Надо было кричать… Бесполезно!.. – мелькнуло в голове, и сознание шарахнулось в сторону. А в это время… Нет, автор не собирается возвращаться в ресторан. Там всё было ясно и шло к естественной развязке. А вот тут… Светский российский лев катил по улицам Алма-Аты своё пузо. Катил неторопливо. Ему вполне хватало своих семидесяти лет и не меньшего количества гонора. Уже с час как он совершал привычный пешкодральный вояж по книжным магазинам, и лишь только его крупная голова с бычьим загривком появлялась в проёме двери очередного храма макулатурных изданий, как юные продавщицы приятно розовели и бросались навстречу. – Здравствуйте, Николай Николаевич! Какими судьбами? – щебетали они наперебой. – Здравствуйте, здравствуйте! – довольно хмыкал некогда неотразимый мужчина-удав. – Зарубежные новинки не получали? – Пройдите сюда!.. – загадочно вышёптывали продавщицы и, хотя в магазине никого не было, испуганно оглядывались по сторонам. – Только для вас!.. Автор живописно оформленной книги «Строки, имена, судьбы», автор регулярно выходящей в эфир познавательной радиопередачи «Что нового у муз?», бывший оперный бас и заведующий литературной частью академического театра оперы и балета имени Абая, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических ценностей и книг, член Союза журналистов СССР… – чего только ни автор и чего только ни обладатель – Николай Николаевич Грандкевич оказывал им честь своим посещением. Но главное, у девушек ощутимо материализовывалась иллюзия, что они хоть кому-то ещё нужны и хоть на что-то ещё годны. Но вернёмся к доктору. Обморок был кратковременен. Голову обдавали горячие волны, и тошнота ещё подкатывала, но сознание уже вернулось. – Надо пройтись… – подумал Наум Аркадьевич и, остановив такси, вышел. – Боже! Какие люди в Голивуде! Наум, ты ли это? Что с тобой? Тебе плохо? Перед доктором шевелила губами гора Грандкевича. – Да… Так… – Возраст, батенька, возраст! Помнишь, как ты приговаривал: «Всему есть своя мера и свой положенный аршин – не умрёшь ты от холеры, так умрешь ты от морщин!». Наум Аркадьевич побледнел ещё больше. – Э-э, да ты действительно… Извини, не к месту пошутил. Давай ко мне! Тут совсем рядом. Чайку попьём… покалякаем… Лет десять уже как не виделись! – Да… Что-то около этого… – А у меня дома ты был в последний раз… Я что-то и не припомню… А, это когда мы бузили! Ну, теперь у меня квартирка… Ванная, брат, – это просто храм. Как мы Бахтубекова к стенке припечатали, а? Славная была битва, славная! Кого-нибудь из наших АРОвских встречаешь? – Самохин умер. Слышал? – Как же, как же… Опухоль мозга… Бедняжка… В оперном театре в своё время прима-балерун. Мда-а… – Как Рая? – Хороша как никогда! Да ты сам увидишь. Она сейчас как раз дома. – Тогда быстрёхонько на базар! Ты же где-то тут живёшь… рядом… – Ох, старый ты волокита! – Ты тоже не очень-то юный. – Я? Я орёл до конца! Какое-то время Грандкевич работал в Доме культуры авторемонтного объединения режиссером сразу двух Народных театров – театра детской оперы и театра оперетты. И в очередной, но выросшей до масштабов города склоке, под которую всем нам уже известный профком Бахтубеков гробанул так и не выясненную до конца, но очень большую сумму, они стояли на баррикаде справедливости плечом к плечу. Правда, доктор боролся за справедливость как за таковую, а Грандкевич лишь постольку, поскольку она совпадала с его эгоистическими интересами. Но сама справедливость высвечивала в обоих самые лучшие и благородные качества, и за это они были одинаково благодарны одному из светлых отрезков их жизни. |