Онлайн книга «Одержимость»
|
– Что такое? – Она включила свет в коридоре, но не заметила ничего особенного. – Словно собака… – Нет, не собака. – Он покачал головой. Алекс прошла на кухню, зажимая нос платком. – Здесь ничего. – Она убрала платок от носа. – Почти не пахнет. Мейн подошел к лестнице. – Наверху тоже не пахнет. Она вернулась в коридор, где вонь стала еще сильнее, потом вышла наружу, остановилась у двери, принюхалась к влажному вечернему воздуху. – Филип, это внутри. Может, дохлая мышь или что-то такое? Алекс посмотрела на него, увидела безумный взгляд его широко раскрытых глаз, белое как смерть лицо. – Филип, присядь. Я открою окно. Она прошла в гостиную, включила свет, почувствовала, что ее взгляд притягивает к полу. Там валялись открытка и письмо от Кэрри, словно их кто-то разбросал. Стена стала уходить от нее. Ей пришлось согнуть ноги в коленях, настолько велико было давление, а потом опора исчезла, и Алекс почувствовала, что бежит прямо на стену; она выставила вперед руки, чтобы опереться, а стена, казалось, оттолкнула ее, и Алекс, отступив на несколько шагов, упала. – Алекс? Что с тобой? Она устремила на голос мутный взгляд, увидела Мейна, который смотрел на нее. Она видела все словно издалека: вот она распростерлась на полу и смотрит на Мейна. Услышала голос и не сразу поняла, что это говорит она. – Я… я, вероятно, споткнулась. Она увидела руку, плывущую по воздуху, рука ухватила ее руку, потащила наверх; потом она увидела, как обхватывает Мейна руками, а еще через секунду очень живо ощутила мягкость его мятого пиджака и тепло груди. Она прижалась к нему изо всех сил, почувствовала сильные мышцы его спины. – На полу, – сказала она. – Они лежали под телефоном, когда я уходила, я специально их придавила. Их кто-то вытащил. Она почувствовала, как дрожат его сильные руки на ее спине. Или это она дрожит. – Успокойся, девочка моя, успокойся. По его тону она чувствовала, что он пытается подавить тревогу в голосе. Она хотела спросить у него, что с ним такое. Что, черт побери, с тобой такое? – Это что – мой очередной глюк? Он взглянул на свои поцарапанные коричневые туфли и откашлялся. Заговорил тихим голосом, словно с самим собой: – Нет, это не глюк. – Он задумчиво посмотрел на потолок, на стены, все еще мучимый тревогой. – Протечки, скорее всего. – Извини. – Она нагнулась и подняла открытку с письмом. – Хочешь кофе? – Глотка виски у тебя не найдется? – Угощайся. Я приготовлю кофе. Она вышла из гостиной. Мейн подошел к буфету и налил себе большую порцию виски, потом взял открытку и письмо и направился к креслу. Снова потянул носом, поморщился, посмотрел на потолок, медленно сел, поднес стакан к носу, втянул запах, потом плотно закрыл глаза. – «Отче наш, – произнес он, – сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие…» – Филип? Ты не спишь? Он, вздрогнув, открыл глаза, почувствовал, что краснеет. – Мм… – промычал он и принялся шарить в кармане в поисках сигарет. – Что ты думаешь? – Думаю? – О письме. Он посмотрел на письмо, внимательно прочел его, пожал плечами. – Содержание не оставляет никаких сомнений. Но что она имеет в виду, когда пишет «странные привычки»? – Я имею в виду не содержание, а почерк. Посмотри на открытку. – Тут он немного другой. Возможно, писала на коленке. Или спьяну. Но почерк тот же. – Но твой приятель Дохлая крыса сможет точно сказать? – Дендрет? Он резко повернул голову назад, словно пытаясь ухватить взглядом что-то за плечом, выпучил глаза. – Что с тобой? – А? Алекс села на подлокотник кресла. Ее колотил озноб. – Я думаю, что не могу вечно держать окна открытыми; к тому же разницы, кажется, почти никакой. – Почти никакой? Она положила ладонь на его лоб. Влажный и холодный. – Не хочешь прилечь? Филип безучастно взглянул куда-то поверх стакана виски и ничего не ответил. Алекс вышла налить кофе, а когда вернулась, увидела, что он так и не поменял позу. Запах в гостиной стоял ужасающий. Она снова села рядом с ним на подлокотник, увидела капли пота на его лице. – Нам лучше пройти на кухню – там ничего такого нет. Да услышал ли он? Алекс снова потрогала его лоб. Какое-то страшное мгновение ей казалось, что с ним случился удар. – Я здесь чужой, – сказал он вдруг. – Меня здесь не хотят. – Может, я вызову врача? – спросила она, встревоженная его странным поведением, и помахала пальцами перед его глазами в надежде увидеть в них какое-то движение. Но тщетно. – Филип, хочешь, я вызову тебе врача? Она подождала. – Ты меня слышишь? – Привет, мама. Эти слова прозвучали мягко и так отчетливо, будто Фабиан стоял рядом с ней. Алекс оглянулась, посмотрела в коридор, потом на открытые окна. Подбежала к ним, выглянула наружу. Улица была пуста, она не увидела там ничего, кроме темноты, припаркованных машин и дождя. Она это не выдумала. Она посмотрела на Мейна – его теперь начало бешено трясти. – Мама… Это говорил Мейн. Он дрожал, дышал тяжело; в комнате быстро холодало. По его лицу струился пот, Мейн с такой силой сжимал кулаки, что, казалось, вот-вот порвется кожа. Она не сводила с него глаз. «Мама». Это слово звенело внутри ее. Неожиданно Филип вскочил на ноги, выставил вперед руки и закричал собственным голосом: – Нет, я тебе говорю. Нет! – Тяжело дыша, он оглядел комнату, словно потерянный, сбитый с толку. Потом полными ужаса глазами уставился на Алекс, едва узнавая ее. – Я должен… идти, – медленно, с трудом проговорил он. – Я… должен… идти… сейчас же. Мне не следовало приходить. – Что происходит, Филип, пожалуйста, скажи мне! Он обвел взглядом комнату – с таким же выражением, какое она видела на лице Айрис Тремейн, потом решительно направился в коридор. – Останься и поговори со мной. – Идем. Она отрицательно покачала головой. |