Онлайн книга «Мертвое море»
|
Объяснения явно всех успокоили, и клайдена в охотку дала развернутую информацию: – Отступниками у нас считаются все, кто хоть как-то пытается усомниться в правильности деяний Строителей и в неправомочности или ошибочности оставленных нам завещаний великих предков. Например, на том же уровне тюрьмы давненько уже сидит иной отступник. Так он осмелился заявить такую ересь: можно кое-что улучшить в наших жилищах и кое-что перестроить в них. А? И как вам такие речи? – Полное безрассудство! – возмутился Найденов. Хотя на самом деле одобрял правильность заявления неведомого ему отступника. Как на его взгляд, то вообще нельзя строить так, чтобы в подавляющем большинстве комнат не было окон наружу. Живут здесь люди, света белого не видят, а потом и возникают у них фобии вредные. Боятся выйти в чистое поле или не решаются глянуть из окна на морские просторы. Но его восклицание было воспринято правильно, в духе местных традиций. А потому народ вновь вернулся к обсуждению последних новостей. «Но про этого отступника надо будет не забыть, – сделал заметку в памяти внимательно прислушивающийся Леонид. – Вдруг сегодня арестованный тип где-то прятался и успел заметить что-то странное? Или кого-то постороннего? Но о месте расположения тюрьмы надо спрашивать не у этих знакомых, а у совсем посторонних. Придется до обеда не сидеть на месте, а ходить, общаться со всеми и вынюхивать, высматривать, ощупывать…» Не знал он в тот момент, что ощупывать придется очень скоро. И очень много. Но совсем не то, что предполагалось. Он-то собирался поискать значки иных порталов. А так как чаще их не видел, но ощущал тактильно, следовало кончиками пальцев ощупать самые перспективные места. Увы! Не получилось воплотить наметки в действия. Те самые клайдена и баронесса сразу же после стола подхватили землянина с двух сторон под локотки и потащили подальше от остальной компании. При этом все время косились на идущего сзади Торуха: – Ах, баронет! Вы так искренни и добродетельны… – Что наверняка ответите на несколько наших вопросов. – Пусть они и касаются вещей интимных, личных, зато весьма волнующих наши любвеобильные души. Найденов постарался избавиться от фривольных мыслей, которые стали его одолевать после плотного соприкосновения с ним некоторых частей женского тела: – Смелей, сударыни, я весь внимание. – Вот вы говорили, что ваш спутник ташрамп – чуть ли не последний представитель своего вида… – Без всяких оговорок – последний. – То есть у него не было женской особи для продления рода? – Увы, как ни прискорбно. – Но в то же время он дееспособен? – Хм? – При всей своей любвеобильности землянин не мог понять, к чему весь этот разговор: – А почему вы спрашиваете? – У нас есть парочка служанок, которые давно мечтают покувыркаться в постели с кем-нибудь особо экзотичным… – Да, да, – вторила ей подруга. – И ташрамп подошел бы для этой забавы лучше всего. – Вот оно что, – протянул Найденов, стараясь подавить в себе рвущийся наружу смешок и сразу догадавшись, кто эти истинные любительницы извращений. – Интересные у вас служанки. Только вот ничего у них не получится, потому как мой спутник уже весьма преклонных лет. А посему вышел, так сказать, из репродуктивного возраста. Дамы на это лишь весело хихикнули: – Мы в этом как-то и не сомневались! – Просто хотели проверить тебя на искренность. – И посмотреть на твою реакцию… – После чего показать нечто изумительное, что есть в моем замке. Вот так, заговаривая гостя, они по нескольким широким переходам провели его в замок клайдены. А Торуху ничего не оставалось, как плестись сзади. Что характерно, все остальные замки местных дворян располагались все в той же единой стене. Ну разве что разделялись между собой несколькими жилыми зонами по сотне или полторы сотни метров да пятидесятиметровыми «приусадебными» участками. То есть все это находилось в едином пространстве каменного рукотворного лабиринта. И только местами эти лабиринты отсекались от иного пространства прочными стальными воротами, железными дверьми поменьше, а порой и совсем неприметными, но еще более прочными калитками. Ну и верхние четыре, пять этажей принадлежали знати, а все, что ниже в Стене, и являлось непосредственно городом. Некоторые переходы напоминали улицы, иные, более узкие – проулки, ну и в некоторых местах открывались площади высотой в три, а то и в четыре этажа. При этом не каждая площадь имела вверху прозрачную крышу, дающую дневной свет. Чаще освещение оставалось обычным: тусклые лампы аварийного контура. Хотя иных средств глобального освещения тоже хватало. По ним гость тоже задал несколько вопросов, получив подробные объяснения, которые можно было свести в две фразы: – Более половины приливных электростанций перестали работать. А ленивые техники вообще мышей не ловят и не горят желанием устранять неисправности. Потому и пользуются древними керосинками. Леонид уже был не рад, что поддался обеим подругам и позволил увести себя так далеко от жилища графа Диялло. Потому что банально опасался, что в случае чего он не отыщет дорогу обратно. Вот и шел, уже почти догадавшись о цели их небольшого путешествия и уже представляя, что такого «изумительного» ему хотят показать. Оставалось только отбросить прочь сомнения, настроить себя соответствующим образом и получить хоть какое-то удовольствие. Что, учитывая сложность текущего момента, оказалось не так-то просто. Но все-таки пришли в некие помещения иного дворца, где клайдена хвастливо поинтересовалась: – Ну и как вам твердыня моего прославленного рода? – Пока гость восторженно хмыкал и крутил головой, все втянулись в анфиладу комнат, где света имелось не в пример больше, чем на «улицах». – Здесь очень много редких картин! – хотя остановиться и рассмотреть труды древних художников не дали. – А вот и те самые служанки… Напоите нашего гостя чаем и угостите фруктами! – последовало распоряжение нескольким девицам, находящимся в столовой. – А мы покажем господину Авиценне люстру знаменитого мастера Фигинсерро! В последней, наиболее огромной и богато изукрашенной спальне в самом деле свисало с потолка нечто трудно различимое в полумраке аварийного освещения. Несколько раз щелкнувший выключатель так и не дал гостю насладиться творением великого создателя ламп. – Ах, опять твои электрики бездельничают! – укорила баронесса свою подругу, плотней прижалась к отшельнику далеких островов и завладела его рукой: – И мне уже плохо стало от долгой ходьбы… Чувствуешь, как стучит мое бедное сердечко? Найденов замер, ошарашенный. Потом перепроверил свои ощущения, напоминая себе различия между его правой и левой рукой. И только тогда до него окончательно дошло: у здешних людей, или у гайчи, как они сами себя называли – сердце с правой стороны! |